По сути этот "флешмоб" - реализация договоренности между мной и хорошим человеком, а так же фанфикером - -Шинигами-. На написание всех фиков отводилась неделя, но я как всегда прое... пропустила срок и опоздала на день. В общем, читайте, плюйтесь и присоединяйтесь! Очень хочу увидеть подобный "Флешмоб "25"" в исполнении других фанфикеров. В том числе и по другим фендомам.
Предупреждаю – это драбблы. Некоторые из них пугают своей идиотичностью меня саму. Бррр... Если вам дороги нервы, лучше проходите мимо.
1. Приворотное зелье.
1. Приворотное зелье.
Пар над котлом поднимался подозрительный: тёмно-малиновый, с редкими зеленоватыми вкраплениями. И вонючий. Чтобы прочувствовать всю мерзость его "аромата", имело бы смысл уточнить, что на милю окрест разлетелись все насекомые, даже злобные тропические москиты, которым после очередного испытания Доком отравляющего газа, казалось бы, не страшно ничего. А заодно с мелкой живностью разбежался младший командный состав и рядовые.
- Корень ананаса, - пропела Рип, вытанцовывая нечто, похожее на шаманский танец. - Помёт летучей мыши и побеги лианы.
Стороннему наблюдателю она показалась бы ведьмой, ворожащей над котлом. С точки зрения Зорин всё было куда прозаичней - старший лейтенант готовила очередную бурду, о которой вычитала в какой-нибудь книжке из разряда "Приворот за десять секунд", и приплясывала от восторга и нетерпения. А ещё оттого, что по неосторожности сунула руку в кипящий котёл, пытаясь выловить всплывшую совиную лапку.
- Думаешь, сработает? - осведомилась фройляйн Блиц, пытаясь незаметно вытереть слезящиеся глаза.
Ван Винкль надула губы и потрясла скляночкой с кровью ягуара, добытой ценой жизни двух рядовых (один свалился в пропасть, удирая от разъяренного животного, второй по собственной воле полез в петлю, услышав о необходимости отыскать вдобавок ещё "ну такой синенький мох, который растёт где-то вооон там. Где? Ах, рядом, где-то в Андах. Или Кордильерах. Никогда не была сильна в географии").
- На этот раз точно сработает, - уверила она.
Зорин в этом уверена не была. Хотя бы потому, что видела, чем закончились предыдущие двадцать попыток.
- Ну сваришь ты его, и что? - поморщилась Блиц. - Оно так воняет, что подсунуть его герру Монтане незаметно ты точно не сможешь.
- Всё продумано, - Рип повернулась на пятках и широким жестом указала на стоящий на столике поднос с позолоченными тарелочками. - Док же прописал герру Майору диету. Будет ему диетический суп.
Зорин тяжело вздохнула, но переубеждать старлея не стала. Оставалось надеяться, что железный желудок герра Монтаны эту бурду переварит. А на любовные зелья усилиями Рип у него и так выработался иммунитет.
2. Перемещение во времени.
2. Перемещение во времени.
Это не было похоже на картинку, которую так любят показывать в фантастических фильмах. Мир не разлетелся на куски, точно мозаика, не свернулся спиралью и даже просто и без прикрас не скрутился в узел, прихватив любого, неосторожно сунувшегося во временной поток. Просто в одну секунду закружилась голова, во рту пересохло, а по ногам словно ударило что-то мягкое, липкое и тяжёлое, свалив на землю. Дыхание перехватило – воздух оказался неожиданно влажным и жарким, а в глазах отчего-то потемнело.
Когда перед глазами прояснилось, Шрё увидел, что лежит на голой земле. Он привык, что во время перемещения он должен был сосредоточиться на точке выхода. Он должен был знать, куда идёт, но никогда не задумывался, когда будет точка.
Шрёдингер медленно поднялся и огляделся. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилался лес из растительности, подозрительно напоминающей папоротник. Гигантский. Высотой с ангар базы.
«Мел, триас, юра, - заученно повторил про себя уорент, вспоминая картинку из учебника биологии. – Хорошо хоть динозавров нет».
Земля под ногами содрогнулась. Подозрительно так. Многообещающе.
- А всё Док виноват, - пробубнил котооборотень, решив про себя, что страсть к экспериментам его однажды погубит. – Сходи туда, не знаю когда…
3. Поменялись телами.
3. Поменялись телами.
- Это нечестно, - всхлипнула Виктория, закрывая лицо ладонями.
- Как сказать, - отозвался Пип, сосредоточенно разглядывая себя в зеркало и досадуя, что время и место не подходящие для чего-то большего. Всё остальное - как на заказ. Видимо это и есть закон подлости.
- Так не должно было случиться, - девушка обхватила себя за плечи и принялась раскачиваться из стороны в сторону. - Такого не бывает.
- Как видишь, - ухмыльнулся Бернадотте, одёрнув форменную юбку и подумав, что на самом деле всё вовсе не так уж плохо. - Радуйся, что в твоём теле оказался я, а не кто-то из ребят.
Виктория взвыла в голос.
- Ну-ну, девчушка, не плачь, - Пип потрепал Серас по волосам. Наверное, со стороны миловидная девушка, утешающая горько рыдающего мужчину выглядела глупо. - Лучше давай подумаем, как вернуть всё назад. Как считаешь, "клин клином вышибают" - это наш случай?
4. "День сурка"
4. "День сурка"
Ночь сурка.
- Как думаешь, девчушка, мы переживём эту ночь? - Бернадотте посмеивается. Немного напряженно, но в целом достаточно уверенно и спокойно. Всё правильно, так и должно быть перед боем - если начнёшь нервничать и дёргаться, проиграешь. А если останешься собран и спокоен, есть шанс победить.
Он не знает. Не помнит. Хорошо это или плохо, вампирша ещё не решила. Скорее хорошо - о подобном лучше не знать.
Над Лондоном полыхает багровое зарево заката. Серас мысленно отсчитывает минуты, терпеливо ожидая, когда последний солнечный луч погаснет, чтобы выйти на крышу. У неё ещё есть двадцать минут, после чего Пип привычно щёлкнет зажигалкой, закурит и потянется за рацией. Через двадцать минут ей придётся выйти на крышу, где ожидает хозяйку гранатомёт "Владимир". Серас всё знает наперёд.
Никто не помнит, кроме неё и Хозяина. И, быть может, этого безумца, Майора Монтаны, но спросить его, чтобы узнать наверняка, у Виктории нет возможности. Пока.
- Не знаю, - легко врёт Серас. Вообще она стесняется лгать капитану. Но сейчас слишком хочет поверить в собственную ложь.
Пип шутливо ерошит волосы девушки.
- Успокойся. Ты слишком напряглась. Будто на первом задании, - он улыбается и разглядывает сосредоточенное лицо вампирши. Касается указательным пальцем кончика её носа и легонько гладит по щеке. - Не будь букой, улыбнись.
Всё идёт точно по расписанию. Можно часы сверять, если бы они у Серас были. Десять часов тридцать минут по Гринвичу: нападение; одиннадцать часов три минуты: взрыв в особняке, сровнявший его с землёй; одиннадцать часов пятьдесят минут: смерть леди Хеллсинг от рук того сумасшедшего искариота; полночь: появление Хозяина. Ровно полночь. Он всегда немного запаздывает, ему не хватает каких-то десяти минут, но ничего поделать с этим Алукард не может - их время начинается на закате и заканчивается яркой вспышкой. Безумец Монтана называет её Рассветом. Серас - атомным взрывом. А после этого Рассвета начинается закат. Почему - Виктория не знает, хотя догадывается: силы, схлестнувшиеся в Лондоне, не могут уйти так легко. Они застряли в этой ночи навечно.
Она улыбается. Получается жутковато - у вампиров бедная мимика, а клыки не добавляют их улыбке привлекательности. Даже странно, что Бернадотте не шарахнулся в сторону.
- Капитан?.. - Виктория прикусывает губу, не решаясь продолжать. Она никак не может решиться. Давно стоило бы сказать. Вернее...
Прежде, чем она успевает сказать что-то ещё, Пип наклоняется и целует её.
- Я знаю, - просто отвечает он потом.
Виктория касается губ кончиками пальцев и кивает. Только она хотела сказать ему о другом. Извиниться заранее, пока не стало слишком поздно. Серас - умная девушка, она уже давно просчитала, что придётся кем-то пожертвовать в этой войне, чтобы разорвать замкнутый круг. Ей нужно будет выпить крови и поторопиться, чтобы успеть до возвращения Хозяина и спасти Хозяйку. А для этого, видимо, придётся жертвовать капитаном.
5. Потеря памяти
5. Потеря памяти
Ощущение очень странное - как во время пробуждения после какого-нибудь кошмара: и жутко, и вспомнить, что тебя напугало, не можешь. От него хочется взвыть. В голос. Надеясь, что от этого станет легче.
- Хотите, я вам помогу? - сидящий на стуле у окна светловолосый мужчина перебирает чётки.
Женщина на больничной койке сжимает ладони в кулаки с такой силой, что ногти оставляют на коже глубокие царапины.
"Кто я?" - от страха у неё перехватывает дыхание, а сердце колотится, будто после долгого забега. Приборы, к которым она подключена: какие-то ящички в переплетении блестящих трубок, заканчивающихся иглами, и проводов, мониторы, непонятный куб с кнопками, пищат, реагируя на состояние больной. Они пугают и раздражают - ей хочется отшвырнуть их подальше. Сбежать, забиться в дальний тёмный угол и раскачиваться из стороны в сторону, словно это может помочь ей вспомнить забытое.
- Вам ведь нужна помощь? - спрашивает мужчина. Вопрос его не требует ответа.
Она мычит и мотает головой. Ложится на больничную койку и сворачивается в позе эмбриона. Так спокойней.
Женщине страшно и больно, причём не только душевно, но и физически - лицо всё в бинтах, рёбра треснули, отбиты внутренние органы. Только боль физическая для неё на втором плане. Она давно стоит на зыбкой границе между "помню-не помню", между сном и реальностью. Прочно застряла на грани ощущений и воспоминаний, словно стёртых кем-то из её памяти.
"Кто я?" - она согласится на всё, лишь бы вспомнить. Получить назад часть себя.
- Мы можем вам помочь, - предлагает мужчина. Он часто приходит в эту палату и подолгу сидит. Иногда молча, иногда пытаясь разговорить пациентку, иногда предлагая что-то. - От вас нужно только согласие. Одно слово.
Она раскачивается из стороны в сторону, бездумно глядя перед собой.
- Какая жалость, - пожимает плечами мужчина. - Я приду завтра, и мы опять поговорим.
Завтра, скорее всего, она согласится. Она слишком устала.
Он выходит, досадуя, что тратит слишком много времени на душевнобольную. Иногда ему даже хочется назвать ей её имя в надежде, что она вспомнит. Но врачи уверяют, что ей может стать хуже, и запрещают господину Макубе называть пациентке её имя.
6. Анимагия.
6. Анимагия.
Генетика - это такая коварная штука, которая любит подбрасывать сюрпризы в тот момент, когда они нужны меньше всего. У кого-то это оказывается предрасположенность к раку. У кого-то - к превращениям. В самый неподходящий момент.
- Какая милая киска! - котёнка подхватили на руки и попытались придушить в порыве восторга. - Леди Интегра, посмотрите, какой котёночек! Можно оставить его в особняке? Он, наверное, кушать хочет. У него такие несчастные глазки.
Котёнок не то пискнул, не то мявкнул и вяло дёрнул лапами, показывая, что сейчас он хочет исключительно глоток-другой свежего воздуха.
- Ну леди, ну пожалуйста, - продолжила упрашивать молчащую сэра Хеллсинг Виктория, прижимая к объемистой груди приблудное животное. - Мы же не можем выгнать его на улицу. Там полно упырей, вдруг его съедят? А я буду о нём хорошо заботиться. Я ему уже имя придумала.
"Вот незадача, - подумал Шредингер. - Как стрёмно, когда в предках у тебя не только кошка, но ещё и маги. А катализатором для проявления способностей служит кровь вампира".
7. Беременность
7. Беременность
- Мастер, - тянет Серас, комкая в руках платочек. - Я вам сказать должна...
Девушка молитвенно складывает ладони и жалобно смотрит на Хозяина. Тот смотрит куда-то мимо подопечной застывшим взглядом, а у ног его клубится тёмной тенью Адская Гончая, преданно глядя на хозяина снизу вверх и пытаясь вилять той частью, где у нормальной собаки располагается хвост.
- Мааастер, - окликает Виктория высшего вампира. - Понимаете... Я и Пип... Ну... В общем... Я беременна, и вы скоро станете дедушкой, - выпаливает она.
- Как, и ты тоже? - отрешенно спрашивает Алукард. Гончая тихо тявкает, привлекая внимание.
- И что мне теперь делать? - хнычет питомица, обиженная такой вялой реакцией на её сообщение.
- Рожать, - вздыхает высший вампир. - И леди Хеллсинг тоже скоро рожать.
Серас всхлипывает и выскакивает из подвала, пока Хозяин - узнавший за один день, что он станет и папой, и дедом - не осмыслил сказанное и не начал требовать подробностей. Гончая скулит в той же тональности.
- Ладно хоть женщины, с ними всё понятно, - обращается к демонической твари Алукард, - но ты, адская сука? Всего один вопрос: ты-то от кого?
8. Свадьба.
8. Свадьба.
- Святой отец, обвенчайте нас, - требует парочка.
- Что, прямо здесь? - ошарашенно спрашивает отец Александр.
- Вам чем-то не нравится обстановка? - обижаются молодожены. - Мы же в храме.
Падре обводит взглядом разнесённые в щепу скамьи, выбитые витражи, закопченные стены и кучки пепла, оставшиеся от упырей.
- Но сын мой, - обращается священник к жениху, - она же вампирша, - и кивает на невесту. - Смерть уже разлучила вас.
- Смерть нас объединила, - мотает головой призрак жениха.
Возразить нечего. Разве что...
- Но она же протестантка, - тычет в сторону испуганно отшатнувшейся невесты клинком падре.
- Зато я католик, - поясняет жених. - Обвенчайте нас скорее.
- А почему я? - удивляется отец Александр.
- Вы знаете другого священника на сто миль окрест?
Падре откладывает в сторону штыки, достаёт Библию и торжественно осеняет молодоженов крестным знаменем. Втайне он всегда мечтал провести свадебную церемонию.
- Ладно, убедили. Господи Боже наш, славою и честию венчаю я...
9. Самоубийство
9. Самоубийство
Всё оказалось проще, чем она думала. Глупее и прозаичнее. Поднять пистолет, приставить к виску, почувствовать прикосновение металла к коже и нажать на курок. Сухой щелчок. Конечно, это было тренировки ради - она собиралась проверить свою решимость, хватит ли сил, чтобы закончить задуманное. Выходило, что хватит. Чтобы пустить себе пулю в голову и умереть с чистой совестью - на этом свете её дела закончились, а на том её уже заждались. Давненько так заждались. Тем более, все её "коллеги" уже там, давно пора к ним присоединиться.
Она зажгла сигарету и зарядила пистолет. Сняла крест на цепочке - ей не полагалось носить на теле символ веры. Самоубийцам, помнится, у христианского Бога нет прощения. Но искариотам этого прощения изначально не положено.
- Прости, Господи, грехи мои тяжкие, - ухмыльнулась Хайнкель, глубоко затягиваясь и приставляя пистолет к виску. Проще было приставить дуло к подбородку, но сильнее уродовать и без того покрытое свежими шрамами лицо, пусть и посмертно, ей не хотелось. - Самоубийство - тяжкий грех. Но в моём случае одним больше, одним меньше, никакой разницы.
Сухо щёлкнул курок и грянул выстрел. Всё отличие от тренировки было в том, что на этот раз пистолет был заряжен.
10. "Я - твой отец".
10. "Я - твой отец".
- То есть как это? - недоумевает Интегра, но пистолет не опускает.
Майор мнётся и смущается. Он долго планировал эту встречу. Репетировал речь, готовил эффектное появление, даже в белый костюм переоделся и полгода сидел на диете, чтобы в него влезть. И всё пошло прахом. Ну, почти всё.
- Вы прилетели в Лондон только за этим? - переспрашивает леди потрясенно. Её подчинённая молчит и смотрит на Монтану как на бежавшего из Бедлама сумасшедшего. - Подкупили треть высшего командного состава нашей армии, разбомбили половину Лондона, убили миллионы жителей. Ради одной встречи?!
- Я хотел произвести на дочь впечатление, - защищается герр Майор.
- О, впечатление вы произвели, - уверяет Интегра и взвешивает в руках пистолет, явно прикидывая, как бы так дать им противнику по темечку, раз уж патроны кончились.
Майор покаянно вздыхает. И сам понимает, что перестарался.
- Ну, девочке нравились дирижабли. А у меня их целых три. Я думал, что она обрадуется.
Леди Хеллсинг медленно достаёт сигариллу и нервно чиркает зажигалкой.
- Доченька! Девочка моя! - восклицает Майор. И кидается к своей давно потерянной дочери, раскрыв объятия.
- Леди Интегра, уберите от меня этого сумасшедшего! - кричит Виктория, отбиваясь от любящего папочки.
11. Делаем вид, что пара.
11. Делаем вид, что пара.
- Капитан, уберите руку с моего зада, - шипит Виктория.
Пип довольно ухмыляется и притягивает Серас к себе - пользуется случаем, зная, что сейчас ему оплеуху не отвесят. А потом девчушка и забудет про его не слишком джентльменское поведение.
- Не хмурься, тебе не идёт, - шепчет он. - И прижмись сильнее, а то видно, что у тебя под кофтой целый арсенал.
И легонько хлопает её по животу, судя по которому Виктория не просто беременна, а вот-вот разродится тройней.
- Я всё Хозяину расскажу, - бормочет Серас, заливаясь краской до корней волос.
- Он посмеётся. И леди Хеллсинг тоже, - отвечает Бернадотте. - Не кисни. Улыбайся. И положи на живот руку, а то там дуло видно.
Виктория торопливо хватается за живот так, будто боится его потерять. Это недалеко от истины.
- Только попробуйте кому-нибудь рассказать, что мы с вами ради этих мексиканских пограничников разыгрывали парочку. Я вас убью, - меняет решение девушка.
И думает, что "гениальную" мысль пронести через пограничный пункт завернутые в куртку Пипа разобранный автомат и два пистолета, изображая супружескую чету, надо было отмести сразу.
12. Заперты вместе.
12. Заперты вместе.
Некогда Док уверял, что вампиры не чувствуют перепадов температур. Теперь Рип понимала, что слова её создателя далеки от истины.
Девушка поёжилась и попыталась закутаться в коротенький пиджак. Сидящий рядом Капитан покосился на Рип понимающе - видимо оборотни, которым тоже полагалось не чувствовать мороза, его очень даже чувствовали.
"Ну да, он же в волка, а не в моржа перекидывается", - подумала Рип.
- Может мы ближе сядем? - жалобно предложила старлей, стараясь не клацать клыками. Капитан распахнул шинель и позволит вампирше прижаться к своему телу.
- А если стену сломать? - спросила девушка у своего безмолвного товарища по сидению в месте с суровыми климатическими условиями. - Док нам тогда, наверное, головы оторвёт, - сама себе ответила она.
Капитан согласно кивнул. Десятью минутами ранее он уже пытался выбить стекло на двери, потом ломал саму дверь, потом бился о стену плечом... Результат был нулевой.
- Может поговорим? - спросила Рип. Оборотень глубокомысленно вздохнул и отвернулся. - А давай я спою? Denn wir wollen es nicht lander iciden...
Всё равно сидеть им предстояло ещё долго-долго. По крайней мере до тех пор, пока кто-нибудь из лаборантов не сунется в морозильную камеру, дверь которой за оборотнем и вампиршей захлопнул один маленький ушастый поганец.
13. Стокгольмский синдром.
13. Стокгольмский синдром.
О___о Кто здесь?
Серас хочется плакать и смеяться одновременно – её раздирает на части от жгучей боли и невыносимого удовольствия. Хочется взвыть и оттолкнуть того, что причиняет такую боль. От неё выкручивает суставы, выламывает кости, скручивает мышцы. Острая боль пульсирует, то расширяясь и захлёстывая сознание, словно приливная волна, то мягко отступая. С ней неразрывно связано наслаждение. Оно пульсирует в такт всё медленней бьющемуся сердцу.
- Слушай меня, повторяй, - твердит ей голос. Дальше она не слышит, слова доносятся до неё точно сквозь вату. Она ненавидит того, кто разговаривает с ней. Это он, он виноват, он её убил.
Мелькают перед глазами картинки, разноцветные пятна, сливающиеся в одно сплошное серое пятно. Что с ней? Виктория не помнит. Помнит лицо матери, помнит воспитательницу из приюта, помнит подружек из академии и толстого усатого офицера, который должен был курировать её практику. Помнит острое лицо смутно знакомого мужчины, в памяти – ужё или ещё не её мелькает «Штефан»; помнит и другое, морщинистое, нависшее над ней – «Абрахам». Серас растворяется в мягкой пульсации боли-удовольствия. В чужой памяти.
- Не спи, - хлёсткое, как пощёчина. Шея горит огнём, от дыры чуть ниже рёбер расползается ледяной холод. – Если уснёшь, то умрёшь.
Чтобы не утонуть в этой жуткой смеси ощущений Виктория считает пульс. Сбивается и снова считает, хватается, точно утопающий за соломинку, за спасительную боль, не позволяющую окунуться в забытье. Хватает ртом воздух и сжимает чужую руку до хруста в суставах.
Ей всё равно. Голос убаюкивает, успокаивает, обещает – бормочет что-то невнятное на грани безумия. Обещает не-жизнь, обещает силу и возможности. Он говорит… очень правильно. Виктория соглашается – да, так и надо. Да, чтобы что-то получить, надо отдать что-то взамен. И правда, жизнь можно разменять на вечность. Вполне достойная плата.
Постепенно мельтешение перед глазами прекращается, а пульс затихает. Тело Виктории сводит судорога. Пульсируют две ранки на шее.
- Хооо… - выдыхает она. Ей это кажется правильным и нужным. Ей подарили вечность. Её выделили, она стала особенной. Девушка всхлипывает и соглашается с голосом – да, теперь она будет безраздельно принадлежать ему. Подчиняться. Серас думает, что это правильно. Что она должна быть благодарна – она получила больше, чем отдала. Она ещё не знает, что заплатила за не-жизнь той самой обещанной вечностью. А даже если узнает, она всё равно слишком любит того, кто станет её Хозяином.
14. Параллельные вероятности
14. Параллельные вероятности
И так тоже могло быть.
- Закрыто? - Интегра, всё ещё не веря в происходящее, толкнула дверь сильнее. - Зачем было запира?..
- Попалась, маленькая мразь? - осведомился мужской голос за её спиной.
Девочка резко развернулась к говорившему. Сухо щёлкнул курок. Интегра попыталась отскочить, но немного опоздала. Грохнули выстрелы, первая пуля пробила мисс Хеллсинг висок, вторая раздробила челюсть, третья угодила в шею. Тело тяжело рухнуло на пол лицом вниз и, пару раз дернувшись, замерло.
Ричард подошел к телу племянницы и присел рядом на корточки. Зачем-то проверил отсутствующий пульс, погладил труп по светлым волосам, быстро окрасившимся в тёмно-вишневый от натекшей из ран лужиц крови. И тоже толкнул дверь. Та даже не шелохнулась - в своё время Ричард уже проверял, стальная дверь явно была заперта на замок, который проще было вырезать, чем взломать.
- И правда, зачем было запирать дверь в пустой подвал? - сам себя спросил Ричард, разглядывая дверь с нарисованной на ней пентаграммой. - Хотя какая разница? Что встали, бездельники, забирайте тело, вытрите кровь, и пойдём отсюда. Надо будет избавиться от трупа, пока не вернулся Уолтер.
15. Школьная-АУ
15. Школьная-АУ.
О__О Что это?
- Разбили окно в учительской. Разгромили класс – они говорили, что у них Священная война и повторение Реконкисты! – рассказывала классная руководительница, допивая стакан воды пополам с валерьянкой. – Подорвали туалет и избили завуча! Он, видите ли, презренный атеист!
Директор покорно кивнул – да, класс был не самый простой, дети там учились разные. К некоторым требовался особый подход. Например, розги.
- Потом два часа бегали по зданию со швабрами, до полусмерти напугали учителя естествознания. Выпустили всех лягушек из аквариума!
- А этот их заводила, Монтана, знаете что говорит? Что он готовит захват мира. И на нашей школе просто тренируется.
Сэр Айлендз – директор школы для трудновоспитуемых подростков, страдальчески закатил глаза. Эти дети и его когда-нибудь вгонят в гроб. Однозначно.
16. Гендерсвитч.
16. Гендерсвитч.
В подвале стояла такая тишина, что казалось, будто у мальчика заложило уши. Только слышно было, как капает где-то далеко со стены вода. Ориентироваться приходилось на ощупь - пробираться, касаясь, как учила экономка, мисс Кэрри, левой рукой стены, и красочно воображая, как впишешься в дверной косяк.
Через сто шагов мальчик остановился у провала в стене - открытого дверного проёма, и глубоко вдохнул. Где-то в комнате, в которую он собирался войти, мирно спало, дожидаясь своего часа, зло. Нет, не так, Зло. Которое ещё предстояло найти впотьмах.
Маленький лорд Хеллсинг вообще подвал не любил: там было темно (виной этому оказалась британская привычка экономить на всём, начиная с отопления и заканчивая лампочками, несмотря на состояние, исчисляемое цифрой с восемью нулями), сыро (всё по той же причине, плюс особняк сперва построили, и только потом подумали о системе вентиляции) и холодно. А ещё в подвале жил самый настоящий фамильный демон, доставшийся мальчику по наследству от умершей год назад матери. Это было очень забавно - знать, что где-то в недрах дома обитает не просто какое-то там привидение отравившейся от неразделенной любви дальней родственницы, а опасное существо, способное разорвать на части любого, кто рискнёт потревожить его покой. За исключением Хозяина, конечно.
Сперва под ногу подвернулся мелкий камешек (или это была стреляная гильза?), потом мальчик практически налетел на стул с высокой спинкой. И только потом уже дошёл до огромного старинного гроба, напоминающего зачем-то оставленный на полу шкаф, странно расширяющийся ближе к верху. На стене рядом с ним обнаружился выключатель. Включив тусклую лампочку (нет, он не боится темноты, правда-правда!), тринадцатилетний лорд храбро выпятил грудь, оттопырил губу и что есть силы забарабанил по крышке.
- Аааалуууукаааарда! - заорал он. Будить "злобного фамильного демона, только и ждущего, когда очередной презренный смертный потревожит его покой", приходилось всегда долго и настойчиво. Хотя, казалось бы, вселенскому Злу спать не полагается, равно как и чистить зубы, принимать душ и зашивать платье.
Ответом ему стало непонятное поскрипывание - видимо гроб протестовал против такого обращения - и недовольное бурчание из недр последнего пристанища "ужасного монстра". Что-то в духе: "А не пошли бы вы к чёрту, Хозяин?"
- Алукаааарда? - уже не так уверенно постучал лорд Хеллсинг. - Ты там?
Крышка гроба медленно отъехала, подмигнув на прощание алым глазом. В первый раз увидев такое почти год назад, юный лорд Интеграл едва не отъехал сам. В иной, лучший мир. Спасли только крепкие нервы и уровень общей пофигистичности явно выше среднего.
В гробу, как и полагается ночному кровососу, сложив руки на груди, спал вампир... вернее вампирша.
- А я к тебе спать пришёл, - покраснел лорд Интеграл. Вампирша на подобное признание никак не отреагировала. Мальчик забрался в гроб и устроился рядом со Слугой. - Ты не подумай, ты мне не нравишься совсем, - теперь у него покраснели даже уши. - Ты же старая.
Мальчик немного поворочался, решая, как бы лечь поудобнее. Ни гроб, ни его монстр-обитатель Интеграла особо не пугали. Наоборот, в собственной спальне засыпать было страшнее, чем в вампирском гробу. И почему мисс Кэрри запрещала ему ходить в подвал к, как она выражалась, "этой старой развратнице"?
- Мне без тебя кошмары снятся, - пробубнил в полусне мальчишка. - Так что я у тебя пока посплю. Разбуди, когда в школу надо будет.
Вампирша приоткрыла глаза, погладила засыпающего ребёнка по светлым волосам и выключила свет.
- Что-то вы рано по чужим гробам ходить начали, Хозяин, - усмехнулась она. - Неужели ещё пять лет подождать не можете?
17. Сводничество.
17. Сводничество.
В жизни леди Хеллсинг было три вещи, которые она ненавидела, но была вынуждена терпеть.
Первыми в "Списке Ненависти" значились заседания Рыцарей Круглого стола. Сидение в четырёх стенах в компании двенадцати сэров, напрочь игнорирующих молодую графиню и выясняющих, кто, что, в каких размерах и за каким прегрешения кому должен, утомляло. И, вдобавок, отнимало столь необходимое время, которое можно было бы с пользой потратить на что-то более полезное.
Второй нелюбимостью был мерзкий, отвратительный, надоевший за столько лет пятичасовой чай. Интегра, куда больше любившая кофе, была вынуждена следовать традиции, когда чаепитие происходило в компании, в противном случае чай доставался фикусу, который за столько лет поливания его этой неподходящей для цветка жидкостью до сих пор не скончался в мучениях.
Третьей вещью, удостоившейся ненависти леди Хеллсинг были приёмы. Они успешно совмещали в себе все отрицательные черты первых двух пунктов в Списке, да к тому же имели ещё одну отвратительную особенность - на приёмах почти всегда были тётушки. Дальние родственницы по материнской линии, которых оказалось чуть меньше двух десятков, регулярно намекали, что давно пора бы подыскать себе мужа. Со временем это превратилось для них в навязчивую идею, выродившуюся в коллективную мысль, что племянница не то синий чулок, не то лесбиянка. В результате чего тётушки развернули активную компанию под кодовым названием "Найти и женить", а Интегре пришлось принимать экстренные меры по укреплению обороны и, соответственно, статуса Железной Девственницы. В какой-то момент времени стороны даже прочно ушли в окопную войну с редкими партизанскими вылазками в виде попыток тёть познакомить несговорчивую племянницу с очередным отпрыском благородного семейства. И тут Интегра пошла ва-банк. И нашла кавалера... Точнее сделала вид, что нашла. Скорее принудила, угрожая в противном случае ("Будешь моим женихом. Перед тётушками. И только попробуй клыки показать!") запереть в подвале, посадив на диету из чеснока и святой воды.
Он был галантен и хорошо воспитан. Периодически. Когда хотел этого сам.
"Очаровательный молодой человек", - кокетливо хихикали тётушки, явно жалея, что сами не могут затащить такого красавца под венец.
Интегра скрипела зубами, но молчала. По крайней мере, он вёл себя предельно вежливо, за грудь не лапал, руку подавал и умел танцевать, не истоптав даме ноги.
Он был красив. Действительно красив, особенно в свете свечей. Пожалуй, никому постороннему не стоило видеть, как перекашивает его во время очередной схватки с вампирами. А уж если бы кто увидел, во что красавец умеет превращаться...
"Интегра, подумай о детях. Надеюсь, они пойдут в отца", - уговаривали тётки.
Воображение услужливо подкидывало картинку: Алукард, уставший после трудовой ночи, спит в гробу, а сама она кормит из бутылочки с кровью карапуза-вампирчика.
Он был аристократом. По сравнению её предками, первым из которых дворянство получил дед, тем более.
"А какой у него титул?" - озадачивались тётушки.
"Князь", - мрачно отвечала Интегра. И про себя добавляла: "Князь вампиров".
"Вот и выходи за него замуж", - радостно решали тётушки. Они уже запланировали список гостей на свадьбу, фасон платья невесты и церковь, в которой должны были венчаться горячо любимая племянница с её новым кавалером. Алукард покорно выслушивал их планы, кивал головой, соглашаясь, что: лучшие венчальные кольца - непременно от Тифани, гостей надо рассадить так, а не иначе... И был невероятно серьёзен.
Так бы её и выдали замуж, если бы не пара проблем. Проблем было всего две: он не мог похвастаться приличным состоянием ("Простите, Хозяйка, я всего лишь бедный румынский эмигрант, работающих на вас за паёк и койко-место в подвале"), и он был вампиром. Второе мисс Хеллсинг отчего-то смущало, но она уверяла себя, что замуж выходить за Алукарда не собирается.
"Не переживайте, Хозяйка. Если вас устраивают наши фиктивные отношения, может устроит и фиктивный брак?"
"Ха! Три раза ха! За него? Да я лучше умру старой девой".
Вот только иногда леди Хеллсинг казалось, что брак будет далеко не фиктивный.
18. Вампиры-АУ.
18. Вампиры-АУ.
Навеяно забавной книжкой "Республика Ночь".
- Алукааард, - разнёсся по подвалам недовольный крик мисс Хеллсинг. - Алууукаааард?! Где тебя ангелы носят?!
Мужчина конвульсивно сжал распятие и досчитал до пяти, чтобы не заорать в ответ. Глубоко вдохнул, выдохнул и только после этого толкнул дверь кабинета.
- Звали, леди Хеллсинг? - поклонился он.
Вампирша в шестнадцатом поколении, потомственная защитница беззащитных вампиров от гнусных и коварных человеческих охотников, леди Интеграл Хеллсинг, злая, как сотня серафимов, сидела за столом и мрачно потягивала традиционную трёхчасовую кровь из тонкого бокала. Точнее он догадывался, что она там сидела. Как и все люди, Алукард видел при свете дня лучше кошки, за что его, помимо всего прочего, и держали в оперативниках - никто из обычных сотрудников, входящих в штат секретной организации Хеллсинг, берегущей покой мирных вампиров Англии и лично Её Тёмного Величества Королевы Лизаветты Кровавой, не смог бы потягаться с человеком под покровом дня. Но в густых сумерках, окутавших кабинет - обычной рабочей обстановке, ему сложно было что-то разглядеть. Темнота слепила его. Увы, даже люди не совершенны.
Леди Хеллсинг поставила бокал на стол и открыла ноутбук.
- Наше разведывательное управление нашло информацию об организации Миллениум, - сообщила она.
Алукард сделал вид, что проникся. Название было смутно знакомым.
- Силы добра готовят удар, - продолжила Интеграл. - Глава организации Миллениум, бывший охотник на вампиров, переманил на свою сторону учёного, работавшего на Третий Рейх. Того самого, который изобрёл фрик-чипы.
Охотник достал из кобуры пистолет и принялся его разглядывать. Точнее сделал вид, что разглядывает.
- Мы получили информацию от жрецов Иуды, работавших с этими презренными ангелами, - графиня Хеллсинг снова отпила из бокала и швырнула его в стену за спиной подчинённого. А ведь когда-то была милой девочкой с двумя косичками и острыми клычками. Тогда она с содроганием читала, накрывшись саваном с головой, страшные сказки об охотниках на вампиров, и побаивалась включать в кабинете свет - ведь всем известно, что люди любят свет и всегда прячутся в освещенных местах. - Фрик-чип позволил им... - Интегра выдержала театральную паузу. - Превращать вампиров в искусственных людей, не боящихся света, чеснока и святой воды!
Одного такого искусственного - Люка Валлентайна, Алукард помнил. Смелый был парень. Смелый и глупый - вышел под лампы дневного света и попытался убить лучшего охотника организации Хеллсинг при помощи святой воды и осинового кола.
- Это был вызов Тёмной Английской Церкви! - рявкнула начальница так, что в окнах звякнули стеклопакеты, а Алукард едва сдержался от жгучего желания перекреститься. - Потому приказ один: найти и уничтожить!
19. Спортивная-АУ.
19. Спортивная-АУ
- Мы победим! - рявкнул Монтана.
- Да! - гаркнули его подчинённые.
- Мы сделаем их всех! - ещё громче крикнул он.
- Да! - счастливо откликнулась команда.
- Мы докажем, что сборная Бразилии лучшая! - воодушевился Максимилиан.
- Так точно! - отозвались все.
- А теперь вперёд, на поле, и только попробуйте вернуться без десятка забитых голов! - и, гордо втянув живот, господин Монтана, известный за крутой нрав и привычку командовать, как Майор, прошествовал к стульчику с табличкой "тренер". У соседней трибуны уже устроилась в своём кресле его идейная противница - сногсшибательная длинноногая блондинка - мисс Интегра. Тренер команды "Хеллсинг".
Футбольный матч Бразилия : Англия обещал быть интересным.
20. Мафия-АУ.
20. Мафия-АУ
Отцовская идея юному Энрико не нравилась. От слова "совсем".
- Но папа, я не могу возглавить клан! - возмущался он. - У меня сан!.. У меня церковь!.. Как я исповеднику в глаза смотреть буду? - с исповедником Максвелл, конечно, загнул, но надо же было показать, что в предложении он не так уж заинтересован.
- Энрико, запомни: уметь совмещать - великое благо, - наставлял отец. - В нашей семье это умеют делать все. Не переживай так, Церковь тоже нуждается в оружии и деньгах, а с поддержкой клана ты легко станешь епископом.
Будущий дон Энрико задумчиво потёр подбородок, представляя, какие привилегии ему будут полагаться. Деньги - это может и искушение Дьявола, но и в делах Божьих они тоже помогают.
- Только фамилию я менять не буду, - предупредил Энрико. Епископ - это хорошо. А вот до Папы семья его поднимет?
- И не надо, - дон Бернардо Провенцано потрепал сына по светлой макушке. - Преуспевающий дон - это тот, о ком не слышал никто. Но, чтобы доказать преданность семье, ты должен будешь устранить пару наших конкурентов. Эти бразильцы совсем обнаглели. И англичане начали вести дела на континенте.
Энрико кивнул. Он - почтительный сын, во всём будет слушать старого дона. Пока ему самому это выгодно. Да и с Миллениумом действительно давно пора разобраться. Силой мафии или Церкви - какая разница?
21. Апокалипсис.
21. Апокалипсис.
Свет немеркнущий да воссияет им, Господи, со святыми Твоими вовеки, ибо Ты милостив.
Сэр Айлендз закрывает чёрный чемоданчик и тяжело опускается на скамейку возле памятника. Ему жаль, что всё заканчивается именно так. Но другого выхода он не видит. Поздно видеть.
Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет Твой вечный...
Свет им действительно будет сиять. Секунд пять. А потом всё кончится. Для сэра Айлендза, для вампиров, для упырей и тех несчастных, кто ещё выжил в разрушенном Лондоне.
Со святыми Твоими вовеки, ибо Ты милостив.
Сэр Айлендз надеется, что Творец действительно милостив. Впрочем, через тридцать секунд он узнает об этом наверняка. Как раз тогда, когда волна раскалённых газов доберётся до кладбища в предместье Лондона.
22. Письма/дневники..
22. Письма/дневники.
Святыней организации Хеллсинг всегда была одна вещь, доставшаяся Интегре в наследство от деда. Святая святых, хранящаяся в стальном сейфе. Дневник её деда - сэра Абрахама Хеллсинга. И кто бы знал, что дневник этот - потрёпанную книжицу, покрытую жирными пятнами, измазанную чернилами, соусами и чем-то, по виду напоминающим кровь, но на поверку оказавшуюся кетчупом, любит по утрам читать Алукард. В качестве юмористического чтива на сон грядущий.
23. Первая любовь.
23. Первая любовь
- А ты её помнишь? - спрашивает девочка. И тут же уточняет, - свою первую любовь?
Алукард пожимает плечами - нет, почти не помнит. Слишком давно это было. В воспоминаниях остался только образ юной девушки с двумя светлыми косами. Ни черт лица, ни фигуры, ни характера.
- Зачем вы спрашиваете, Хозяйка? - удивляется он.
Пятнадцатилетняя мисс Хеллсинг изумлённо вскидывает брови.
- Как это зачем? - спрашивает она. И хихикает. - Ну ты же вампир?
Алукард покладисто кивает.
- Значит должен был, как в книжках, кого-то любить, - серьёзно поясняет она. - Ты был её рыцарем, а она сидела в замке и ждала твоего возвращения. И писала письма. А потом, - продолжает Интегра воодушевлённо. - Её убили твои враги. И ты от горя превратился в вампира и всем отомстил.
Вампира разбирает смех. Он знает, что люди глупы, но чтобы настолько!..
- Или она была принцессой, а её отец не хотел выдавать её за тебя замуж. И вы сбежали в другую страну, но вас поймали...
- Лучше почитайте дневники своего деда, - советует Алукард, сдерживая хохот. И думает, что подпускать девочку к дамским романчикам о вампирах было большой глупостью. Но ещё большей глупостью было слушать её деда, решившего "пропиарить" образ вампира с помощью старого собутыльника - господина Стокера.
24. Смертельная болезнь.
24. Смертельная болезнь.
Время утекает, как вода сквозь пальцы. Интегра не боится смерти, она боится не успеть всё. Отсчитывает дни и планирует, договаривается, улаживает последние дела. Не хочет оставлять после смерти недоделанных дел. Удивительно, как она ещё держится.
«Необратимые изменения… химиотерапия… лазер… вырезать… препараты… исследования… анализы… старые травмы дают о себе знать», - диагнозы ей ставят разные, и ни один не подтвердился.
Интегра пьёт таблетки горстями – обезболивающее, что-то от печени (хотя ей поздно об этой думать), какие-то антибиотики. Уколы ей требуются всё чаще – организм не справляется с дозой лекарств и с болезнью. Ей всего сорок пять лет - врачи разводят руками – организм работает на износ, она должна была умереть ещё год назад. Но она пока живёт – она должна.
На самом деле Интегре хочется протянуть ещё немного. Она боится оставить организацию. Правда из всей организации леди волнуется только об одном существе – Виктории. Ей немного жаль вампиршу, ставшую кем-то вроде взрослой дочери для одинокой мисс Хеллсинг.
А ещё на этом свете Интегру держит клятва. Она обещала дождаться.
- Леди Интегра, он вернётся, обязательно, - подбадривает её Виктория. – И мы вместе обязательно что-нибудь придумаем. Вы только дождитесь.
Интегра отсчитывает дни, зачёркивая даты в календаре. И боится, что один вампир немного опоздает вернуться.
25. Ре инкарнация.
25. Ре инкарнация.
Оооочень тонкий намёк.
- Морти, смотри, правда, она точная копия бабушки? – леди Абигайль умиляется пыхтящему свёртку в колыбельке, больше похожему на тючок тряпок. Было бы на что смотреть.
Как бы там не сюсюкали над новорожденным родители, уверяя, что он похож на мамочку, а вот носик у него точно папин, все человеческие дети одинаковы. Красные или синюшно-красные, маленькие, сморщенные, кряхтящие и сопящие. Страшненькие, в общем. Сколько ни вглядывайся в красное блиноподобное лицо с белёсыми глазками, никаких общих черт с родителями не найдёшь.
- Алукард, уйди, младенцы боятся чужих, - отмахивается счастливый отец ребёнка. Ладно хоть «фу» не крикнул. – Младенцы, лошади и собаки чувствуют вампиров, - цитирует он дневник бабки.
Алукард отступает от колыбели. Будущая хозяйка – младенец десяти дней от роду - его не впечатляет.
- У младенцев всегда синие глаза? – спрашивает лорд Мортимер.
- Нет, - отмахивается его жена. – Правда, она похожа на бабушку?
Алукард фамильных черт не наблюдает. Потом, когда маленькая леди подрастёт, он сможет сказать наверняка. А пока одни только ясные синие глаза ребёнка – слишком мало, чтобы что-то утверждать. И даже когда младенец без боязни сжимает крошечной слабой ручкой палец высшего вампира, он не уверен наверняка.