О тушках, душках и Золушках.
К своему телу, нежно обзываемому не иначе как тушкой, Мери-Сью относились трепетно. Вели счёт выпавшим волосам пёстрой расцветки, натирали маслами и кремами нежнейшую кожу, не прошибаемую даже в упор из гранатомёта, холили и лелеяли природной оружие, то самое, которое нормальные люди именовали обычно ногтями. Выщипывали от природы ровные аккуратные брови, румянили щёчки-яблочки, подкрашивали алые губки-вишенки-клубнички… И прочими способами поддерживали дарованный Аффтором продуктовый набо… эээ… писаную красу. И потому даже самые нежные, отзывчивые, ласковые и добрые из них вполне способны были убить, расчленить и сжечь того презренного червя, что посмел залезть в святая святых – косметичку, или, упаси Тварец, сломать кроткой Мери парочку скальпелей в мелкий цветочек, отчего-то именуемый ими самими «коготками» и прочими нежными словами.
Особо, конечно, сью лелеяли шелковистые, сверкающие и переливающиеся волосы, кислотно-золотисто-готичным водопадом стекающие к ногам и подметающие собой пол, которые являлись предметом гордости каждой из них. Шикарные густые кудри крошек Мери, по объёму сравнимые разве что с копной сена в поле, не требовали мытья, сохраняли первозданный вид даже в тайфун, извержение вулкана и на дне Марианской впадины, очаровывали всех имевших неосторожность на них взглянуть и с легкостью отталкивали не только пули, но и стилеты, копья, метательные топоры и ракеты класса «земля-земля». А ещё ловили в свои крепкие силки приглянувшихся хозяйке парней, оплетая жертву причудливым коконом и не позволяя сбежать. Особо продвинутые усиленно развивались волей великого и злокозненного Аффтара, не к ночи будь он помянут, уже оставив далеко позади в развитии дельфинов и обезьян, и теперь эволюционируя в Сверхразум, грозящий рано или поздно отделиться от хозяйки и захватить этот бренный мир, в котором не будет места ножницам, бигудям, плойкам и лысым. Оставалось только удивляться, как при всём этом их можно было расчесать, и посочувствовать тем немногим Мери, кто волей своего Тварца был лишён этой, безусловно, немаловажной части облика. Хотя лысые сью среди сотрудниц Корпорации встречались так же часто, как кукушкино гнездо.
На втором месте по степени любимости и лелеемости из частей тела и приложений к ним у Мери-Сью находились глаза. Где они располагались на теле – это уже другой вопрос, достойный отдельных рассуждений. Дивной расцветки и невероятной формы, очи страстные меняли цвет, притягивая парней, точно грузоподъёмные электромагниты ржавую бочку, сияли во тьме как прожектор маяка… о, простите, ледяным блеском драгоценных камней, блестели на свету всеми цветами радуги, рассыпали искры и опаляли непрерывно завидующих врагов волнами электромагнитного радиоволнового пламени. Густые ресницы над глазами хлопали, трепетали, порхали, волновались и вообще вели себя не очень спокойно, в отличие от развивающихся, а потому держащих себя с бОльшим достоинством копен волос. Иногда своевольные глаза покидали владелец, выбрав жертву и набрасываясь на неё, как голодный питбуль на кость, и пожирали, пожирали её зрачками, заглатывая целиком и топя в своём коварном «унутре» - ещё одном таинственном месте, имеющемся в наличие только у сью. Либо, проявив милосердие, прилипали к выбранному объекту слюнотечения намертво. И говорить не стоит, что шпионы из них выходили почти идеальные, портило статистику удачных подглядываний только одно – страсть к прилипанию. Особым тайным оружием Мери-Сью, пламенем глаз, сьючки овладевали в раннем детстве, сменив кружавчатые платьишки а-ля Барби и трусы в мелкий цветочек на бронелифчик и бронестринги. Пламя успешно помогало бороться с полчищами нежити, стоило только затупить любимую аркебузу и потерять патроны к глефе, ставить на место зарвавшихся тысячелетних эльфов (ха! Подумаешь, будут они тут указывать самой Мери на то, что с эльфийским правителем надо хотя бы здороваться чуть вежливее, чем: «Эй, мудила, встань с трона, видишь дама идёт») и мелких завистниц, грызущих ночами подушки и столбики кровати.
Третьей любимой запчастью тушки Мери-Сью Необыкновенной был бюст типа «Сисге, 2 шт.». Без него не обходилась ни одна крошка сью, ступавшая по земле, плывшая в воде и летевшая по небу. Затянутый в форменный бронелифчик или топик со стразами, он выполнял роль декора экстерьера тушки наравне с заштукатуренной в три слоя мордашкой, служил отличным средством, вызывающим самые любимые сьёй чувства: Страсть Дикую, Зависть Лютую и Ненависть Чорную-причорную, а так же красиво колыхался и подходил на роль буйков, мешающих утонуть. Впрочем, ещё он мог служить средством, которым сью, за неимением Того-Самого-Нефритового-Нечта, мерились с сородичами, предпочитая сравнивать объёмы, не удовлетворяясь красотой и количеством. Хотя, казалось бы, такими темпами можно было обзавестись и тремя комплектами любимой парной запчасти – и ни один парень не уйдёт!
Иные любимые детали экстерьера особи могли быть любыми: и стройные ножки по три метра каждая, и нежные губки-леденцы, вызывающие диабет одним своим видом, и клычки размером со столовые ножи, и острые ушки-блинчики, провисающие под тяжестью серёжек чуть ли не до пупа, и тончайшая талия в один обхват, и упругие ягодицы (правда мало кто из сью знал, где у них эти самые ягодицы), и нежные бёдрышки, и аристократичные пальчики… Всё, что душеньке угодно. Хотя порой перечень деталей экстерьера мог ограничиваться основными тремя – если Аффтар бывал не в духе и тварил направо-налево явный производственный брак, не забывая наделить его литрами Ихидства, басаножками на метровом калбуке и стервозным характером. На какое место в таком случае глазкам, ножкам и бюсту полагалось натягивать басаножки, Тварец скромно умалчивал.
Беата, как истинная сью, пеклась о собственной тушке денно и нощно. Затягивала в латексные комбинезончики, полировала коготочки, надевала только экологически чистые стальные стринги с редкими вкраплениями свинца и хромированной стали. И тут на тебе – все её труды пошли прахом – от какого-то там глазного пламени сьи-недоучки её роскошные ресницы подгорели, бюст съёжился до скромного четвёртого размера, а шикарные волосы скукоржились, как покрышки в костре. За покушение на одну из любимых частей тушки она вполне могла растереть в порошок и сказать, что так и было. А тут сразу на все три.
И Беатриче встала, пылая праведным негодованием… точнее пылала она просто яростью, ибо о существовании негодования в силу длины названия не подозревала.
- Зажми уши, - коротко и как-то так очень спокойно приказала Лерке Карина.
Ученица поспешно выполнила команду, для надёжности не только закрыв уши руками, но ещё и зажмурившись и упав на пол. И правильно сделала, как выяснилось потом.
Сперва Беата набрала в грудь побольше воздуха, а потом разразилась восьмиэтажной конструкцией, описывающей особенности взаимодействия между собой создателя Ангелины и всемогущего и великого Аффтора, злокозненность Автора, гада такого, придумавшего жгущий своих же огонь, Леди Сьюзан и прочих личностей, находящихся в разной степени отдалённости. Мартин заслушался так, что даже позабыл законспектировать особо понравившиеся места. А потом жахнула. Никто даже и не понял, чем именно, лишь залёгшая за обломками стола Карина попыталась вспомнить, что же горит фиолетовым пламенем, но не преуспела в своих начинаниях.
Через три минуты Зал напоминал помесь лесопилки, тира и цыганского табора после землетрясения: столы разлетелись в щепу, осколки витражных окон валялись вперемешку с салатами, щедро политые сверху клюквенным морсом и тыквенным соком, а с потолка свисали остатки подкопченных гардин с печально обвисшими на них гобеленами. Ученики уже минут пять как разбежались, точно застигнутые в хлебнице тараканы, преподаватели явно находились где-то на полпути к Крыму, и потому на развалинах остались только Таня Гроттер, коей по сюжету полагалось быть великой и неистребимой, Охотница с ученицей, а так же сью в количестве трёх штук, которых не брал и ядерный взрыв, и Виктория с младшей сестрой. Да ещё рыдающие, как по покойнику, Молодцы, шумно сморкающиеся в уцелевшие скатерти самобранки и заедающие горечь утраты леденцами, благоразумно сидя в недрах Ларца, повисшего на люстре. В общем, месть Беатриче была ужасна.
Надо ли говорить, что монстры исчезли? Вот только совсем не в пламени, как полагалось – несчастные успешно утонули в глазах Ангелины, весьма опечаленной этим фактом.
- Это называется «производственная необходимость», - выдохнула первую цензурную фразу старшая сью. – Учись, стажёр.
Ангелина уселась на пол и самозабвенно зарыдала от жалости к себе, любимой, картинно размазывая килограммы туши и легонько подёргивая себя за волосы.
- Кааак я теперь? - рыдала она. - С нееежитью… в глазах…
Враги ещё долго изображали пожарников над горящим торфяником – бродили в недрах глаз среди пламени и горестно вздыхали. Вот только обратного пути так и не нашли.
- Зато теперь ты уникальна, - «утешила» Ангелину невозмутимо отряхивающаяся от пепла и деревянной крошки Охотница. – У всех в глазах льдинки живут или эмоции, а у тебя орда нежити. Представь, как круто.
Беата шумно выдохнула, точно бык, завидевший доставшего его до печонок матадора, зацепившегося штанами за оградку. Уж она бы сказала! Да так сказала!..
- А убирать кто будет?!
В предложении содержался глагол, о существовании которого Беата сроду не подозревала. Был у неё кратенький список слов, не входящих в словарный запас, среди которых, помимо пресловутого «убирать», значились так же: «стирать», «готовить», «гладить» и прочие странные и непонятные термины. Следует уточнить, что в списке значились не только глаголы, затесались туда и существительные навроде: «стыд», «совесть» и «грамотность». Явно придуманные злобными Охотниками с жуткой по своему коварству целью: обеспечить крошкам Мери преждевременные морщины.
- Развалили тут всё, устроили свинарник, и в кусты?! А ну быстро взяла веник и совок! – Виктория притопнула ногой, нависая над Беатриче всеми своими ста семьюдесятью сантиметрами роста и шестьюдесятью килограммами веса. – Сами намусорили, сами и убирайте.
Вообще на тему уборки (ох, слово-то какой жуткое!) никто из сью никогда не задумывался – такого рода вещи были противны их природе, твердящей, что совершать подвиги должны великие и непобедимые Мери. А хоронить врагов и союзников, отстраивать разрушенные замки и прибирать трактиры после побоища полагалось всяким крестьянам и прочим безликим статистам, более ни на что не годным. Конечно, это могло кому-то показаться странным, ведь сью часто путешествовали между мирами месяцами, а то и годами, страдая от жажды, голода, отсутствия косметики и толп праздношатающихся по пустыням-полям-горам-лесам извращенцев. И при этом в мытье нуждались только тогда, когда подворачивался источник, или же надо было напрячь воздыхателя, который, вместо того, чтобы обеспечить Возлюбленной рай на земле, рубил троллей, потоптавших крестьянам посевы.
- Чего? – захлопала опалёнными ресницами Беата. – Это как?
Виктория уперла руки в боки и привстала на цыпочки, чтобы казаться выше и значительнее.
- Убирать, говорю, - по слогам, точно для идиотки, повторила она. – Разнесли тут всё, и в кусты?!
Беатриче огляделась, торопясь найти виноватого или крайнего, что, в общем-то, одно и то же. Мартин демонстративно чистил ногти, всем своим видом показывая, что он тут ни при чём, и вообще жутко занят. Ангелина скорбно рыдала. Охотники куда-то благополучно подевались. Ну чисто тараканы: когда нужно, днём с фонарём не отыщешь, а как не нужны, так набегают из всех щелей.
Вообще сьи прахом бытия шпилек не марали. Но тут, видимо, придётся. Слишком уж подозрительно поглядывала на Беату младшая сестрица Виктории, с глубокомысленным видом чистящая здоровенный чёрный пистолет.
Беатриче прошла в свою комнату и рухнул на кровать лицом вниз. Она была просто в отчаянии. После часа объятий со шваброй в попытках припомнить хоть одно чистящее заклинание, дипломированный специалист Корпорации зацементировала стены и спалила всё, что не успело догореть в прошлый раз. На этом её выгнали из Зала, запретив подходить ко всему мало-мальски ценному ближе, чем на пушечный выстрел.
- Стоп, в депрессию у нас входят не так, - остановила себя воительница. Она шустро разоружилась – арсенал завалил полкомнаты – и забралась на подоконник с сигаретой и чашкой кофе. Потом подумала и заменила кофе на виски.
Еще можно было пойти в бар и культурно надраться там, с последующим мордобоем, переходящим в эпохальную битву, и соблазнением кого-нибудь, потом превращающимся в любовь на всю жизнь. И, непременно, стриптизом на столе, не снимая бронелифчика.
В Беату вообще часто влюблялись, игнорируя привычку чуть что палить из гранатомета или швыряться огненными шарами. Кавалеры умудрялись это не замечать, каждый в соответствии со своей ролью: менестрели проникались одиночеством бедной-несчастной девушки с гранатометом и всячески стремились его скрасить, роковые темные маги чувствовали в ней родственную душу и предлагали разделить власть над миром, а герои всех мастей рвались спасти красавицу от живущей в ней тьмы. Так что в бар идти Беатриче было банально лень. Ничего хорошего ее все равно там не ждало, да и вообще сегодня не до того.
Потому что только что произошла катастрофа! Юная «принцесса» подорвала репутацию всех «сью» лет на двести вперед! Это же надо – устроить такой цирк да еще и при большом скоплении народа. Теперь хоть повесься, а все равно поздно, ибо все всё видели и все всё поняли. А тут ещё эта у-бор-ка. Жуть!
«И что ты с этим будешь делать? – спросил Внутренний голос с умеренным ехидством. – Надо как-то исправлять ситуацию!»
- Надо как-то сворачивать миссию! – резонно ответила ему темная сью. – Потому что чем раньше мы отсюда свалим, тем меньше глупостей успеет натворить Ангелина.
«Хотя, надо признать, задачу по маскировке она выполнила блестяще, - хихикнул Голос. - Представляешь, кем охотники теперь вас считают?»
Беатриче представила и немного побилась головой об стену.
- Какой позор! – вслух резюмировала она. – В общем так, я пошла!
«Куда?» – с терпеливыми интонациями профессионального психиатра уточнил Внутренний голос.
- За Бейбарсовым, конечно, - хмыкнула брюнетка, снова распихивая арсенал по карманам и в декольте. – Насколько я помню, он у нас – вторая часть задания, а мы к нему даже еще и не присматривались. Вот я заодно и уговорю его жениться.
«Угу. Так он и пошел жениться на первой попавшейся!»
- Спокойно, - Беатриче дежурно посмотрелась в зеркало, поправила кобуры с пистолетами на бедрах и катану за спиной и сказала: - Как говорил один мой знакомый: люди, которым в силу некоторых обстоятельств, уперлось в лоб дуло автомата, отличаются большой сговорчивостью и почти всегда соглашаются с мнением того, кто этот автомат держит.
«Бедный Бейбарсов!»
- Да уж, действительно бедный! – согласилась девушка, появляясь у жилища некромага. – Ничего получше кладбища он для себя не нашел!
Она не знала, что жилище некромаг выбирал не просто так, а хорошо подумав. Мертвецы и могилки плохо сочетались с флаффом, а значит, половина девиц, жаждущих хладного Бейбарсовского тела, отсеивалась уже на подходах. Сначала он вообще подумывал разместить свой бункер в болоте – там уж точно его бы никто не нашел - но потом пару раз утонул там во время очередных приступов лунатизма пополам с манией величия. Да и сапоги от тины отчищались плохо.
Пришлось селиться на погосте.
- Здравствуй, дедушка Мороз! – хмыкнула Беатриче, разглядывая бронированные ворота склепа с надписью «Добро пожаловать!», выполненную кровью, ров и подозрительно ровное поле сразу за ним. – Еще и табличку «Мин нет» не поленился поставить! Ну ладно!..
Как известно, «сью» не ищут легких путей. Поэтому девушка последовательно переплыла канаву, проползла по минному полу и два часа пилила ножовкой дверь склепа. Про гранатомет она, конечно, успела забыть. Да и вообще, мало что может быть прекраснее, чем ночью на кладбище, под светом алой луны выпиливать дырку в железной двери.
А когда дверь все-таки открылась, из нее полезли зомби. Первому Беатриче рефлекторно отхватила башку ножовкой, но потом вспомнила, что она все-таки не бригада лесопильщиков, и взялась за катану. Гранатомет опять остался лежать без дела. Он вообще был глубоко несчастным и совершенно ненужным оружием, пока дело не доходило до подпирания дверей или эпичного махача с превосходящими силами противника, в котором гранатомёту отводилась в лучшем случае роль тарана или «той тяжёлой штуки, которую можно кинуть во врага».
В итоге, к утру Беатриче все-таки пробралась в жилище сволочного Бейбарсова и минут пять тупо смотрела на обнаружившийся там разгром и бардак. И ни следа некромага. Разве что засчитать за следы многочисленные отпечатки ботинок, пятна крови и надпись на стене: «Обломитесь, меня тут нет и не будет». Или нарисованный на стене круг в аккуратной рамочке рун, к которому только транспаранта со стрелкой и надписью: «Портал в иное измерение, одна штука», не хватало.
- Сбежал значит, - догадалась Беатриче. Хотя сложности с логическими выводами и наблюдениями у неё были постоянными, бороться с нелепыми выводами навроде: «Его похитили инопланетяне и провозгласили своим Богом», Беата уже научилась. К тому же она была сью, а им по ГОСТу полагалось знать всё и даже больше. - Ну все, некромаг, ты допрыгался, - ласково, сквозь зубы, процедила девушка. – Найду – и точно женю на Ангелине!
Когда недовольная Беатриче ввалилась в свои апартаменты, мрачно помахивая отчекрыженной головой зомби, ее настроение еще больше ухудшилось, потому что в кровати ее дожидался Мартин.
Мало того! Коварный соблазнитель бессовестно и нагло спал, прижавшись щекой к розовому плюшевому зайцу, позаимствованному у какой-то поклонницы. Как и положено демоническому мачо, во сне он выглядел настоящим ангелочком, и любой девушке полагалось бы застыть рядом с ним, молитвенно прижав ладошки к груди и прислушиваясь к заходящемуся в ишемии сердечку, но Беатриче законы фанфикшена были не писаны.
- Марти! Кто тебе разрешил валяться на моей кровати в сапогах?! – завопила девушка на пол-Тибидохса, и окнах обреченно задребезжали стекла. – Пристрелю за любимое покрывало с черепушками!
- Беата, птичка моя птеродактильная, - парень сел, потянулся и зевнул, - а я тебя ждал-ждал…
Его взгляд остановился на отрезанной голове в руке Беатриче, и Мартин подавился заготовленной речью.
- Только не говори мне, - выдавил из себя красавчик, - только не говори мне, что это и есть Глеб Бейбарсов! Как он теперь жениться будет?!
- Увы, - развела руками девушка, - этот гад успел пропасть, так что дома я его не застала.
- А это плохо, - Мартин разом посерьезнел. Он умел быть ответственным, когда сам хотел этого. – Леди Сьюзан уже спрашивала, как у нас дела. Настойчиво спрашивала.
- Черт, - Беатриче подумала, не спрятаться ли ей под коврик, но решила, что выражать эмоции так бурно ей вовсе даже ни к чему. – И что ты ей сказал?
- Я? – брюнет пожал плечами. – Я, как обычно, рассказал ей, что она обворожительно выглядит, а ее новая прическа ей потрясающе идет. Она обозвала меня идиотом, но с докладом потребовала тебя.
- Ну ты и скотина! – возмутилась темная сью. – Как думаешь, если я тебя сейчас пристрелю…
- То твой доклад затянется до утра, - поугрожал Мартин. – Ты можешь назвать хоть одну причину, по которой моя смерть необходима для общего дела?
Беатриче помотала головой, про себя признав, что напарник опять прав.
- Ладно, иду на доклад, - вздохнула она. – А ты – не смей дрыхнуть на моей кровати!
- Конечно, милая, - покладисто согласился Марти. Но, как только девушка исчезла в телепорте, снова заполз под плед, ворча: - Легко ей говорить: не смей! У ее комнаты поклонницы строем не дежурят! А вот что мне с ними делать при таком рейтинге? Разве что в шашки играть, карты на раздевание уже не прокатят…
С этими словами красавчик тяжко вздохнул и снова заснул, прижимая к себе плюшевого зверька.
И приснился ему сон. Будто бы он не Мартин, от улыбки которого млеет даже неприступная леди Сьюзан, а какой-то невразумительный студент, который не то что меча в руках не держал, а даже мышкой орудовать способен только потому, что ее со стола поднимать не надо. Будто днем он на занятия ходит, а по ночам в компьютерные игры играет и империи свои ваяет. А еще - будто бы учится он на библиотечном факультете, в группе одни девушки из близлежащих деревень, и все они на него не смотрят! Натуральный кошмар, короче.
Леди Сьюзан как обычно была не в духе. В частности, сейчас ее недовольство вызвал проект: «Тибидохсу – тебесдохс!», который из скромной разведывательной акции на пару часов уверенно превращался в масштабный долгострой. Ангелина уверенно проваливала проект, и даже два высококлассных специалиста, выданных ей в помощь, не могли спасти ситуацию.
Один из этих специалистов сейчас как раз стоял посреди кабинета, скромно помахивая чьей-то головой, и безмятежно улыбался.
- Беатриче, - в голосе леди Сьюзан было столько терпения, что куда там психиатрам, - как дела в Тибидохсе?
- Все отлично! – с энтузиазмом заявила темная сью. – Таню Гроттер обрабатываем по полной программе, скоро она будет наша вместе с драконболом и контрабасом. А Глеб Бейбарсов… ну, он немножко пропал.
- Немножко?
- Ага… - бодро подтвердила Беата, красочно представляя, что с ней сделают. Отправят в какой-нибудь фанфик про малолеток или заставят таскать по магазинам очередную образину из числа Главных Героинь, страшных, точно экзаменационная сессия.
- Беатриче, - Сьюзан доброжелательно улыбнулась во всю сотню острых акульих зубов и нежно сверкнула глазами демона, - ты понимаешь, что за такое немножко я имею право сослать тебя в фанфик про лесоповал, написанный безграмотным зэком с десятилетним стажем? Будешь там ходить в валенках без шпилек, фуфайке, шапке-ушанке без стразов и курить «беломор»!
Беатриче свела глазки в кучку, пошатнулась и по стойке «смирно» рухнула на ковер в обморок. Таких ужасов она себе даже вообразить не могла.
Глава Корпорации шепотом выругалась, посмотрелась в зеркало, проверив, не потемнели ли волосы, и щелчком пальцев телепортировала слабонервную подчиненную за окно в бассейн.
Будь та нормальным человеком, захлебнулась бы как пить дать, но великолепные сью и в огне не горели, и в воде не тонули. Беатриче выбралась из бассейна в сухой одежде и с не пострадавшим макияжем, вылила воду из дула автомата и приготовилась слушать дальше.
Вообще попытка повредить макияж или причёску сью могла закончиться для любого покусившегося как минимум инвалидностью. Но ссориться с леди Сьюзан было себе дороже – она отличалась редкой изобретательностью по части придумывания наказаний и отсутствием в тактико-технических характеристиках таких качеств, как милосердие и умение прощать. За что её и избрали главой Корпорации. Потому Беата покорно стерпела такое обращение – она знала, что леди хоть и светлая, мягкая и вообще ангел во плоти, подчинённых за свою долгую жизнь поубивала больше, чем иной Охотник.
- Что тебе теперь делать, я говорить не буду, - леди Сьюзан бросила на Беату еще один испепеляющий взгляд. – Отыщите фэндом, в который отправился ваш Бейбарсов. Если сама не справишься, тебе Мартин поможет. А теперь – шагом марш делать хоть чего-нибудь!
Беатриче оперативно исчезла, а леди вытащила из стола пачку того самого «беломора», которого так боялись все сью, и закурила, задумчиво разглядывая экран ноутбука.
- Как же мне все это надоело, - вздохнула она. – Сколько можно работать за всех? Я, в конце концов, в отпуск хочу!