Особенности выживания

[Salkarda13]

Название: "Особенности выживания"
Тип: джен
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Николас, доктор Конрад фоном, ОС-ы в изобилии
Примечание 1: написано в рамках цикла "Пояс Златовласки"
Примечание 2: сдвинутый таймлайн (автор подтасовывает факты, которых у нас и без того маловато), времена гибели Июля, 123 год после Падения, семь лет до событий Тригана Максимума, 2532 год от Рождества Христова.
Предупреждение: АУ и ООС ходят парой

Три отрывка в рамках цикла. Пусть будут мне немым укором.

Доктор Дэвид похож на рахитичный кактус в белом халате. И с очками на половину рожи. Милейший и безобиднейший, в сущности, человек, покуда не ставит опыты на живых людях. Долговязый и тощий, он выглядит не многим старше самого Николаса. Правда доктор такой уже лет шесть, и всё никак не меняется. Если верить другим обитателям базы, не меняется он как минимум с побудки после Большого Падения.
- Это всё поддерживающая терапия, - поясняет как-то Элли. – Она нам нужна, - и всегда выделяет это «нам», - чтобы долго жить и не стареть.
Объяснение для малолеток, но пусть. Элли умалчивает только о том, что самой ей, ребёнку другого поколения, терапия не нужна, всё, что было необходимо, уже сделано на стадии эмбрионального развития. Может потому, что Николас не в курсе, что такое "эмбриональное развитие".
Должно быть именно за этой терапией на базу ордена Ока Михаила приезжает порой доктор Конрад – Николас видел его пару раз и от болтливой Элли знает, что мистер Уильям Конрад топчет землю больше двухсот лет. По мнению Николаса – огромный для человека, просто нереальный срок. Со времени Большого Падения меньше прошло.
- Чем вы отличаетесь от нас? – спрашивает тогда у неё Вольфвуд.
Элли пожимает плечами. Девочка из двадцать седьмого века такими вопросами не задаётся. Оно как-то само собой выходит. Есть «мы», а есть «вы» - все остальные. «Вы» - это сам Николас, Плакса, Мастера и три четвёртых населения планеты. Если не больше.
- Мы просто другие.
У Николаса много вопросов, но их сложно задать. Безумно сложно.
- Почему тогда мы столько не живём? – спрашивает Вольфвуд.
Элли закусывает губу.
- Потому что вам это не надо, - серьёзно поясняет она. – Вы должны быстро расти, чтобы жить. У ребёнка, развивающегося почти столетие, на этой планете почти нет шансов дожить до возраста полового созревания. Высокая младенческая смертность, плохие условия жизни, повышенный радиационный фон… Чем дольше проживёте, тем больше помучаетесь.
Потрясающее объяснение. Элли - гуманное дитя другого века, иной цивилизации – мыслит другими категориями. Николасу остаётся только догадываться, что же там, на Старой Земле, или откуда ещё взялась здесь Элли, произошло, если люди там думали так же, как и она.
- Я не знаю, почему, - добавляет Элли. – Просто так получилось, что мы живём, а вы выживаете.

***

- Элли, сколько тебе лет? – однажды спрашивает кто-то из учеников.
Девочка наклоняет голову набок, закусывает губу – обдумывает вопрос.
- С учётом проведённого в криосне времени или без? – педантично уточняет она. – Если без, то двадцать девять. Если с, то на сто двадцать лет больше.
Звучит почти фантастически, но кто знает, может это и правда.
- Только мне уже немного осталось, - вдруг добавляет Элли. – Нам, людям прошлого, уже всем немного осталось.

***

Доктор Дэвид – божок, стерегущий покой спящих в ледяных стеклянных камерах. Древнее существо, меряющее всех какими-то своими мерками. Иногда Николасу отчего-то ужасно хочется его застрелить и переколотить все охраняемые им «сокровища»: стройные ряды криокамер, синеватых колб, напоминающих вертикальные гробы, с не то спящими, не то давно впавшими в кому, не то и вовсе мёртвыми людьми.
Когда-то Николас интересовался, отчего их всех не разбудят, ведь для поддержания работы всего обеспечивающего этот сон оборудования работали четыре из восьми генераторов поселения.
- Возможно, они мертвы, - говорит ему как-то Кэтрин. – Вернее мёртв их мозг, тогда размораживать их бессмысленно, получатся овощи вроде… - Николас догадывается, о ком она. - Мы точно не знаем, уцелевшая аппаратура не позволяет установить это наверняка.
Чем не повод отключить всё нахрен? Отчего-то пока Орден почитает почти мёртвых заслуживающими куда большего внимания, чем живые.
- Существует опасность гибели при разморозке, - говорит ему Элли, рассеянно потирая протез правой рукой. – Сразу после падения генераторы работали с перебоями, а камеры, находящиеся у стен, были механически повреждены. К тому же местные вирусы и бактерии…
У самой Элли разморозка отняла «на память» левую руку – кисть сгнила по какой-то неупоминаемой точно доктором Дэвидом причине буквально за сутки. «Вирус», - коротко сказал он как-то Элли. А местным врачам хватило знаний и сообразительности на то, чтобы оттяпать девчонке руку выше локтя, дабы зараза не расползлась на всё тело. После такой чудной истории Николас даже знать не хочет, где Элли оставила свой глаз.

Элли никогда не скажет "пусть хоть кто-то доживёт до спасения". Элли никогда не скажет "пусть хотя бы их спасут". Николас думает, что до прибытия спасательной экспедиции - если она вообще когда-то будет, если их не бросили здесь выживать как умеют - он точно не доживёт. А у спящих в камерах, тех, что не знают даже о Падении, на это есть шансы. Иногда Николас им отчаянно завидует.
- Шанс проснуться здоровым морально и физически сейчас где-то пятьдесят на пятьдесят. Билл вот проснулся без глаз, а парочка парней вообще ласты склеила до доставки на операционный стол. Мы уже пытались, и решили, пусть уж лучше спят, глядишь, вспомним старые технологии, научимся такое предотвращать, тогда и разбудим. К тому же, там не самые полезные остались, всех врачей, инженеров и строителей уже давно разбудили. Кто сразу сдох, кто лет двадцать помучился. А остальных доктор Конрад посмотрел и велел пока не трогать. Они могут быть полезны лет через двести, - говорит Элли.
Элли вообще много говорит. Слишком много. Николас и верит, и не верит ей.
Скорее верит. И не понимает, почему ради почти мёртвых должны умирать живые. Николас ещё не смирился с тем, что в Ордене исповедуют извращенное понятие слова "справедливость".
- Это и правильно. Тут вообще народу не много осталось, уцелевших полностью отсеков у нас всего пять, плюс кое-где установки работают, может ещё пара тысяч человек относительно жива. И ещё в трёх почти всех разбудили, там, где вероятность проснуться нормально была выше, и пока дежурные группы были живы, а так бы работали сейчас на износ.
Видимо Элли надеется, что больше её ни о чём спрашивать не захотят.
- Ну ещё в половине помещений с камерами вообще никто не был, вроде что-то там работает, электричество потребляет себе, но никого проверять не тянет, как именно и нахрена. Это ведь тут ещё всё относительно нормально, всё-таки середина корабля. А вот в отсеках C и D такое после посадки творилось. Мозги по стенам, кишки на потолке, каша из пластика, конечностей и стекла, головы валяются… Вся дежурная группа от такого зрелища два дня блевала, - делится воспоминаниями Элли. – Короче, те отсеки так и закрыли, но двери заваривать не стали. Смотри, не сверни как-нибудь в коридорчик третьего этажа. Там, за дверью, конечно, уже все, что могло, сгнило, но засохшая кровь и скелеты остались, да и воняет до сих пор.
Чудное напутствие. И лезть проверять, правда ли сказанное, Николаса совсем не тянет.