22.08.2009 в 23:08
Пишет -Шинигами-:Отчет о пребывании в Румынии. 08.08.09 - 09.08.09
По просьбам двух-человек-которым-это-нужно, буду выкладывать частями. И даже немного с фотками. Все пожелания - в комменты. Не открывайте кат те, кто не любит многобукофф.
читать дальше
Для начала хочется сказать спасибо… мне. Ну неужели вы думали, что моя тщеславная душонка сможет обойтись без самовосхваления и приношения к собственным ногам даров красноречия? А если быть совершенно серьезной (возраст обязывает и все такое), то кривить душой не надо – и так понятно, что если бы не одна дурная лисья голова, ничего бы и не было вовсе.
Во-вторых, я хочу сказать огромное спасибо и многократно поцеловать и помацать всех тех, с кем я имела счастье соседствовать все эти десять дней. За лулзы, неисчерпаемый позитив, подарки, огромное количество прекрасных фотокадров и просто за то, что вы легко сдружились.
Сейчас, когда сказка закончилась, книжка с картинками водворена на полку и остается только пережевывать в который раз вкусные воспоминания, я могу признаться не только себе, но и во всеуслышание, что больше всего боялась, что поездка сорвется еще в марте: то ли мне станет лениво, то ли деньги не соберутся, то ли людей не найдется. Люди нашлись. Банк не лопнул и исправно наперечеслял мне пенсию. Желание не угасло.
Хотя ощущение назревающей гадости не отпускало аж до самой посадки на поезд: нас завернут на границе, мы убьем друг друга пластмассовыми вилками в поезде, переругаемся и воспользуемся цыганским рынком, чтобы продать кого-нибудь в рабство к кому-нибудь, сойдет сель, машинист напьется, нас банально не встретят на вокзале, нас привезут в обшарпанный сарайчик и изготовят из нас какое-нибудь местное блюдо… да, я сама впечатлена размахом своей паранойи, но согласитесь, не всякий же день едешь в страну, которую «цивилизованная Европа» считает чем-то сродни дикому лесу с людьми в набедренных повязках. Там нет электричества, отопления и Макдоналдса, там огонь добывают трением и вообще! Там медведи! Только не белые, как в России, а бурые. Но бывшему жильцу СССР (скромно умолчим о годах рождения и количестве этих лет) море по колено даже в хронически трезвом состоянии – мы все-таки сделали это. Сделали и до сих пор отойти не можем в самых разных смыслах этого слова.
Напоследок, прежде чем с натужным скрипом заработают мои суставы и шестереночки в мозгу, хочется предупредить вас всех: писалось это в состоянии, близком к невменяемому под бурной волной этнической румынской музыки и вспыхивающих в памяти кадров поездки.
Плюс ко всему, стоит упомянуть отдельно и отдельно же предупредить: Шинь не умеет писать отчеты и вообще сидит и пыхтит над клавиатурой над чем-то не-беллетристическим исключительно потому, что иначе меня съест Света, а дожуют оставшееся муж и кое-кто-кого-нельзя-называть. Мне было бы в разы проще, как я делаю это обычно, наваять вам кратенько, по пунктам (все сходки вспомнили, кто их помнил, да?), что, куда, когда и прибавить к этому списочек ставших уже родными для нас мемов, но нет же ж! От совершенно не способного написать что-то не от балды и фантазии Шиня за требовали вольное изложение на тему. Так что вам остается смириться с моими многобуквами, то тут, то там всплывающими эмоциями и на свой страх и риск открыть хронику нашей поездки. Если вас сморит сон на серединке – то уйдите от меня подальше, противные, я вас не люблю.
Я прекрасно отдаю себе отчет еще и в том, что это как-то мало кому будет интересно, ибо Шинь – вообще человек достаточно скучный, а насколько скучна и безбашенна может быть его очередная епопейная затея, может представить себе лишь неплохо знакомый со мной человек. Но буду работать хотя бы на тех четверых, которым это надо (даже учитывая, что муж обещал не читать, если букв будет много, мало им было краткого отчета, тьфу!)
Еще напоследок: боюсь растерять детали. Очень боюсь. Если рассказ будет пресным и скучным – ну звиняйте, филфаков не кончала, что такое ледерадура знать не знаю и вообще, у меня все родичи из деревни родом.
И совсем напоследок: я не бетила и не перечитывала этот отчет. Кто потыкает мне носом в опечатки – того я потыкаю носом… ну не знаю. В цветочки. Ибо реально усталое я и вообще.
Ну все. Все сказал. Всех отметил. Пальцы размял.
Понеслася душа в рай.
Бытие – штука ехидная. Подгадить всяческими способами потомственному лентяю с черным поясом по засыпанию в самых сложных позициях оно любит, умеет и страждет. И, что невероятно, всегда, всегда уколы наносит с профессиональной хирургической точностью! Вот эта точность мне в ухо-то и воткнулась в виде завибрировавшей напоминалки на мобильном телефоне. Бытие гаденько хихикнуло, метательные дротики сунуло за пазуху и удалилось в непонятном направлении – гадить дальше. У него по расписанию еще шесть с гаком миллиардов несчастных, надо же всем нести среднюю по больнице несправедливость. Телефон же не был выкинут в стену лишь потому, что встал мне в четырнадцать тысяч рублей и месяц работы.
Как видите, день «до» начинался весело. Вообще, было сильное такое желание послать все подальше, скинуть Салкарде, которая должна была ждать меня на Курском вокзале в поезде номер 109 «Новый Уренгой-Москва», ласковую СМС с указанием ближайших достопримечательностей и окопаться понадежнее в норке из двух одеял и двух же подушек. Но бытие и тут Шиню подкинуло гадость, снабдив еще и повышенной ответственностью. Грехи наши тяжкие, а ползти-то на вокзал придется. И поползлось.
Девять утра склизкого около-лета в пыльно-зевающей Москве. И в этом городе я должна буду устраивать человеку экскурсию? Проверив наскоро наличие головы, Шинечка бодрой рысью потрусила в сторону метро, поклацывая зубами и клыками, мечтая о сменном комплекте очень некстати слинявшей шерсти.
Верный муж верно встретил верную жену у расово примечательного красно-синего монолита в центре зала одноименной станции метро. Неприлично радостный притом. В голове, сердце и прочих частях тела закопошились мысли о том, что я как-то зря вот все это затеяла. А кого встретить-то идем?
Тут хочется сделать небольшое лирическое отступление от темы и воздать маленькую хвалу. Салкарде.
Примечательна не только красота, улыбчивость и прочие качества этой замечательной девушки, но и ее немалая отвага. Представьте себе, что живете где-то за Уралом. Ой, мама, а жизнь-то там есть? А кто его знает! Там медведи, сосны и мужики в тулупах с бородой до пупа! (и это, заметьте, стереотипная черта мышления уже не «цивилизованной Европы», а нешго с вами среднемолодого москвичества) А теперь представьте себе, что по ту сторону монитора некое странное существо, которое вы никогда в глаза не видели, о котором вы знаете только, что оно графоман, любит поныть и ненавидит многое всякое, вдруг трубит сбор в какую-то странную страну из бывшего соцлагеря. Впору бы похихикать и пожелать удачи, показав палец (большой или средний – это уже на вкус и цвет, что называется), но этот человек сразу же, после первого моего заявления о том, что «Шинь поедет в Румынию», отписал в самой решительной манере, что он поедет со мной. Я долгое время думала, что Салкарда петушится и просто бравирует. Как бы не так. В тот момент, когда у меня затребовали реквизиты на денежный перевод, я поняла, что человек либо конкретно трехнутый на голову, либо очень храбрый. В самом деле, в Москве одни жлобы, а Шинь неизвестно, существует ли вообще, может, я плод чьего-то воображения (или виртуал держателя борделя, мва-ха-ха). Так или иначе, оцените сутками, километрами (валерьянкой) расстояние между мной и Салкардой, присвистните и поаплодируйте. Не знаю, рискнула бы я ввязаться в подобную авантюру. А вот она ввязалась. Надеюсь, теперь не жалеет. Ну а теперь вернемся в тот самый день минус.
Подозрительная «лесная» компания в виде лисицы и барсука знакомилась с первой из двух главных российских бед: менеджментом. Курский вокзал явился нам верхом идиотизма. Начиная от ведущих в никуда табличек и заканчивая отсутствием информационного табло (вместо него в одном окошке сидит специальная тетенька, которая знает все обо всем, о тебе, читающий, она на самом деле тоже все знает, ога) – он был настоящим Сайлент-Хилом. Люди пропадают в кишкоподобных ответвлениях, к перронам надо петлять и толкаться, поезда попахивают потусторонним (проводкой и резиной), а проводники… а где проводники? А где поезда? Что за чурки с тачками заняли наш перрон?! Кто все эти люди?! Но поезд, пофыркав с положенное и поплевавшись на нас дымом, все-таки нашелся. И даже на нужном пути. И долго величественно демонстрировал нам еще в совке произведенные бока: нате, мол, вот какой я хороший.
- Не, ну я-то ее узнаю, она мне фотки присылала, - бодро проинформировала я мужа, близоруко-зорко пытаясь высмотреть кого-нибудь среди цветастеньких клетчатых баулов. Ан нет, ошибочка вышла – вызнали меня.
Салкарда перед Шинем, что называется, выросла. Не успела я взгляд от баула до баула провести, как передо мной встала девушка с бодро-позитивной надписью «В тайге роуминга нет» на футболке. На добрых десять сантиметров выше. Блондинка. С большими глазами. И не только с ними. И с черной сумкой. «Вот тебе раз», - и откуда (на генетическом, знать, уровне) у меня зависть к подобному росту?
- Здрасьте, - мило поздоровалась Салкарда.
- Привет, - ответила Шинь, подумав-подумав, да и обняв-таки «гостя столицы».
А в голове, как у самого закаленного и профессионального Штирлица, молотилось только: «ОМГ, четырнадцать с половиной часов, четырнадцать с половиной!»
Айфон, зарядник и флэшка или Как русские в дорогу собирались
Три вопроса: «Куда вести?», «Чем кормить?», «О чем разговаривать?» И если первые два вполне себе решаемы (Кремль-Чистые-Пруды-Булгаков-Патриаршие-Я-Якобы-Профессиональный-Москвич-И-Вообще-Подвизался-Тамадой, ах да, еще Макдоналдс), то вот с третьим как-то нервненько получалось.
Наши реалы друг на друга тупо пялились, наши виртуалы как-то невменяемо себя вели, в итоге – человек совершенно незнакомый. Назревало продуктивное решение молоть чушь и надеяться, что в ней и отыщется тема для разговора. Какой наивно-милый план! И какой эффективный.
Первый шаг был кристально прост и ясен – надо затащить домой к Шиню большую черную чумодану, где она и должна была бы обретаться все время до отправки нас любимых (в полпервого ночи) с вокзала. «Сориентируемся по обстоятельствам», - прикинула Шинь и гордо покашляла, открывая рот для разговора.
Вот тут-то и хочется сказать, как кицун блистал остроумием, рассказывал о Москве и поражал интеллектом. Я бы сказала авотхуй, но мы же пишем очень приличный отчет, мы не будем говорить таких нехороших слов в эфир. Просто скажу, что как и всегда, Шинечка вдруг резко занервничала и стала пороть чушь. Чушью стал муж, которого мы не били, правда, а просто вели странно.
Значит так. Байки из якобы-семейной-жизни, факты о метро, забавности о людях, что-нибудь о собственной дурости, коронное «йа долпойоп», аки акын петь обо всем, что видится, повисеть на муже… черт! Почему ничего не придумывается?! Первый час, до тех пор, пока чумодана не приземлилась у меня в коридоре, мне лично действительно было тяжеловато: не знаешь, что говорить, делать и как. И ведешь себя, как клоун деревенского розлива. Правда, есть одно универсальное средство, которое помогает сблизиться всем и вся. Нет, не водка, мы же студенты! Пиво это. Но поскольку мы не пьем, то нашелся вполне себе пристойный заменитель: еда. Жирная американская под буквой «М», которая-не-метро. Но, похоже, у нас в компании все сплошь мужики: дорожки к сердцам друг друга начали протаптываться после первого же слопанного гамбургера. И если вы думаете, что до кончиков зубов правильный Шинь цивильно вытер губы пахнущей рыбкой салфеточкой и категорично повел всех смотреть Кремль, то вы хорошо так заблуждаетесь. Там же, за столиком, после десятка другого рассказов обо всем на свете, Шинь провозгласила истину: едем на Савеловский – Шиню нужен зарядник под телефон и карта памяти.
- Савеловский – это рынок техники? – заинтересовалась Салкарда.
- Большой, - заверила Шинь, - и с аниме, - прибавила она многозначительно.
- Тогда, мне могут помочь там с этим? – после оживленной фразы на стол лег… кирпич. Натурально кирпич в стильной оберточке от «Эппл». Тогда же была поведана душераздирающая история о том, какие там гады в Маке сидят и какую гадость неработающую они продают на сторону. Мы прониклись. Решено было, что Айфон надо срочно идти и перепрошить. Ну и заодно купить там что-нибудь не в меру полезное.
Савеловское разнорядье встретило гудящими людскими волнами потребителей, которым обязательно и именно сегодня понадобилось закупиться порнухой, стилусами и прочими ноутбуками б/у, лишь бы повертеться у нас под ногами. Разговор пошел легче. Уворачиваясь от девушка-у-нас-все-есть-идите-к-нам (самый распространенный подвид продавца, таджикский акцент и волосатые подозрителньые пальцы в наличии) и ловко лавируя в толпе, мы за пестро-кокетливыми оберточками каких-то фильмов (что такое «э-ро-ти-ка»?) и сползшимися со всех сторон Китая электрическо-пластмассовыми гадами пытались найти нужное нам. Муж приободрился, узнав, что за жену в едальне платить не надо (а риск был, был!), высматривал себе наклейку на экран коммуникатора, Салкарда озиралась, Шинь рыскала. Идиллия!
С охоты мы возвращались как древние аборигены, разве что палок-носилок для привязанных кверху ногами зверей у нас не было. Всем воздалось и нашлось в виде анимешных значков, коммуникаторского стаффа и большого количества всевозможных жучков, червячков и бабочек от мира техники. Разве что Айфон так и остался метательным орудием – то ли мы о нем забыли, то ли он о нас, но на зверюгу даже без игр во внутренностях было бодро плюнуто – у нас тут тысяча квадратных километров неизученная, а вы про какой-то Айфон, тьфу!
- Ну и куда? – резонно вопросил удовлетворенно пленивший пленочку муж (извращееееенец).
- А на чистые? – вопросил Шинь?
- Ну, давайте на чистые, - согласилась Салкарда.
- Мне почему-то кажется, что я больше показываю тебе метро, чем Москву, - вздохнула Шинь, привычно ныряя в пропахшие резиной внутренности любимой подземки.
Добрый бульвар с одним из самых красивых памятников Москвы (ога, ога, только не вспоминайте про всяких Петей на Москве-реке) встретил нас грустной молодежью в хирургических масках. Не успела толком Шинь рассказать, почему Грибоедов такой хороший и что за человечки у него на постаменте, как очень заинтересовалась календарем. День врача? День против атипичной пневмонии? День борьбы с насморком? Толпу, оградившуюся от мира вместе с грустно взирающим с высоты немаленького бронзового роста на все это безобразие, наша троица аккуратненько и бочком обошла, предпочтя и дальше пугать мамочек с колясками всякими непристойными пошлостями и пошлыми непристойностями о странных «Рип» и «нимфоманиях» с «Дикими гусями» (ой, ну что, нам нельзя своих маленьких слабостей?)
Как оказалось немного позже, когда томный грустный юноша с угрями и кудряшками сунул нам в руки две бумажечки – это был не больше и не меньше, чем митинг анархистов. Пьющая пиво молодежь и менты что-то не поделили на улице (и два юриста не могли не заметить, что улица, как бы между прочим, это не общественное место, да, детки мои, да, читайте ГК РФ в правках от 2007 года и КРФ). В итоге кому-то что-то сломали, а пьющая пиво молодежь не могла не возмутиться: как так, уже и бухнуть не дают! Ломают не казенные, между прочим, части тела и волокут в неизвестном направлении! И ябеднически на лазерном принтере напечатала (а еще с двух сторон, да, бумагу явно экономили на агитках!) призыв избавить улицы от ментов. Совсем. Сразу! Нафиг их! Всем выдать лицензии на ношение оружия и создать на улицах ополченские полки! Как зачем? Людей от ментов защищать, а то они совсем распоясались! Только причем тут Грибоедов и невинно согнанные с привычно насиженных мест готы лично Шиню непонятно. Зато вполне оправданы хирургические маски: мало ли что там эти злобные омоновцы, недобро так посматривающие на попискивающую и сорящую бумажками людям в руки молодежь, подумают, решат и сделают.
Шинь, Мелисса и Салкарда в свою очередь повеселились изрядно и вернулись к животрепещущей теме: кто кого и как должен поиметь, чтобы всем было хорошо (а что вы хотите от двадцати лет?), чем немало напугали и неоднократно прогнали с соседней лавочки постоянно уходившего и возвращавшегося на место дяденьку в спецовке. То ли тема женского оргазма была так увлекательна, то ли голоса наши были хорошие – непонятно. Но прислушивался он, деликатно прикрываясь книжкой, так активно, что я это спиной чувствовала.
Были обсуждены грядущий (грядущий ли?) кинк-фест, множество пар и всякое прочее фандомное, после чего снова захотелось покушать. Надо покушать. Пошли покушать.
Уже привычно отмахнулись от анархистов (помните, дети, анархист должен весить хотя бы немногим больше пятидесяти килограммов, иначе другие анархисты затопчут!) и оккупировали уютненькое местечко у окошечка в Макдоналдсе. В черепашье медленном Макдоналдсе.
- Так, теперь к метро прибавились все маки Москвы, - резонно заметила Шинь, ковыряясь в выданном, наконец, салатике и ловя вилкой помидорину. Все деликатно похихикали – думали, что я шучу. Кхм, да как бы не так.
Замеченный трамвай, круживший вокруг бульвара, заманивал конечной отметкой «М. Университет» и подманивал – давай, садись, прокачу и завезу.
- А что, почему бы нам не навестить Воробьевы Горы? – посасывая вилку, промычала Шинь, сделав вид, что не заметила, как вздрогнул от воспоминаний муж. – Только поедем на метро, а то кондукторы, - экскурсия по метро обещала затянуться.
Экологическая тропа или Как русские перед горами тренировались
- Так давай тут и поднимемся! – жизнерадостно воскликнула обряженная на этот раз в очень удобные кроссовки Шинь, углядев подъемчик, по которому в серые размытые утренние сумерки мы с мужем и Кандидом карабкались на смотровую площадку.
- Шинь, - строго и помпезно произнес муж, почти за ухо волоча кицуна в сторону простецкой асфальтированной дорожки.
- Долго же! – возмутилась праведно Шинь, искренне недоумевая. И в ответ получила лучи НЕНАВИСТИ в сторону Воробьевых Гор, тропинок и вообще леса.
«Мда, не ходить нам с вами в поход, Корчагин», - подумала Шинь, но покорно позволила вести себя в сторону простого почти пологого подъема. А оно того стоило?
Воробьевы горы – это миниатюрный красочный лабиринт, где-то проложенный старательными рученьками егерьского труда, где-то вытоптанный, где-то проасфальтированный, а где-то не одной задницей наезженный. И заблудиться в нем вполне возможно.
Любуясь на табличечки, перильца «экологической тропы», пришедшей из детской передачи «Зов Джунглей» далеких девяностых годов и с декораций фильма a-la «Здравствуй, Индиана Джонс!», на милейших диких и пощипанных утятов декоративного побулькивающего природными газиками болотца, мирно восходили мы втроем, почти не жалуясь и старательно обходя людей, которым, как и тем, на Савеловском, всенепременно понадобилось именно сегодня жениться/выгуливать детей/карабкаться у нас под ногами (при учете, что Салкарда высокая, а Шинь – средневысокая, это особенно актуально) и загораживать на вид на листочки орешника. Но мы же стоики, не так ли? Только и выпили много воды, да попыхтели немного на бесконечной лестнице, по которой, слава богу, не пришлось ползти на коленях (нечего плакать, муж, представь, как плохо евреям).
На вышке народа было много. Кто-то бодяжил с бутылкой шампанского, кто-то зайчиком скакал рядом с нехитрым джентльменским набором матрешки-ложки-буденовки, надеясь кому-то это продать, кто-то прост осмотрел на Москву.
А ведь она чудо как хороша с такой высоты, утонувшая в облаках, пасмурная, но все равно величественная, украшенная солнечными пятнами на куполах соборов и властно-неприступная, контрастная и невероятно молодо-старая. Город, в котором все-таки очень сложно жить, но который сложно не любить.
Полюбовавшись на панораму, поспорив о том, можно ли кататься по этим самым горам (угу, прямо в воду на набережной) и посетовав, что нельзя покататься на фуникулерчике, святое трио приняло решение спускаться. По каким-то новым совершенно нехоженым тропам. Плутая в крапиве, пресловутом орешнике и прочих зелененьких ветках, которые невозможно распознать близоруким глазом. Уроки походов, приучившие мало и правильно пить, правильно спускаться (по-женски и по-мужски) с пригорков и просто не лезть, куда не надо, в который раз пригодились. Знаете, есть своя прелесть в том, чтобы быть дилетантом широкого профиля: по крайней мере, мы все-таки выползли в нужном направлении и даже обошлись без компаса и прочего мха на северной стороне древесного ствола.
На набережной состоялся небольшой совет в Филях, на котором было принято решение присесть и немного отдохнуть. Пока что мы посматривали на странного вида что-то поедающую утку в воде Москвы-реки и просто разминали пальцы на ногах, Шинь неожиданно осознал, что оставляет мужа лентяйничать! Непорядок!
Все помнят главный девиз Шиня по жизни? Нет, это не «убьем все живое», я же мирный. Мой девиз – «Давай составим план!» Вот Шинь и взял ручечку с блокнотиком, мечтательно ее погрыз и изобразил на бумаге восемнадцать пунктов специально на время моего отсутствия. Нет, я не изверг – из них только пять были обязательны к исполнению, из которых два на выбор! (самый демократичный Шинь в мире, да еще и два из этих пяти – жизненно нужны самому мужу, с этим он не поспорит) Правда, что-то я не увидела многого по возвращении… кгхм, это я вперед забежала.
Отсидев положенное под страдальческим мужниным взглядом, я поняла, что сделала все правильно и совершенно грамотно усложнила жизнь (нагрузка, нагрузка и еще раз нагрузка!), отметила время и сняла всех в место – за едой в поездку. Двое суток на поезде – это вам не в тапки ссать.
Многообразие столичных магазинов типа «супер-», «мега-», «гига-» и «пупермаркет» - это отдельная тема для разговора. Семейные мамашки и прочие хомячки от города Москвы в восторг прийти от вида шестидесяти сортов мороженого не могут по определению, а совершенно зря! Стальные телеса магазина манят и тянут – купи это, ненужное, и вон то, бесполезное, ведь оно все такое красивенькое! Вот мы и покупали. Как впоследствии оказалось – все-таки ненужное и бесполезное.
И если хлеб, варено-копченую колбасу и два десятка йогуртов еще можно было оправдать, как и две упаковки бутербродного сыра, то один из пунктиков списка вынес бы мозги любому, кто узнал бы, куда и как мы едем, а главное – сколько.
Салкарда оказалась фанатом всего, в чем есть какава-бобы. И в частности довольно редкой на ее родине штуковины – шоколадного мороженого «Баскин-Роббинс». Которое стояло и подмигивало бело-розовым боком, нахальное, но, сцуко, вкусноееее… заочно, во всяком случае. К тому моменту в корзине уже обретался торт «Медовик», взятый «напростотак», так что нагло подстрекаемая Шинем Салкарда все-таки дрогнула и поддалась соблазну – согласитесь, из меня вышел бы неплохой суккуб, мыр-мыр-мыр? И перед нами полукилограммовое ведерко с мороженым. И сладко, и гадко.
Сумок вышло две, тяжеленных. Времени осталось мало – поджимающего. А мороженого – много. Тающего. Эм?
- Оно вроде бы так не должно, - напряженно заявила Шинь, сидя в очередном Макдоналдсе, куда мы забрались доубить оставшиеся до отъезда часы, - оно ж только из морозильника.
- Ну, давайте его сейчас съедим, - предложила Салкарда. – Только чем?
- А у меня ложечки есть, - наябедничал муж, доставая из сумки… деревянные палочки от эскимо.
- Выйдет экстремально, - рассудил Шинь. Но ложку взял. И первым вскрыл подозрительно хлюпнувшую баночку.
Процесс ковыряния и свиняченья на пол стоит отдельной статьи. Как мы охотились за шоколадной крошкой и систематически-направленно опустошали ведерко – тоже. В итоге мороженого поубавилось ровно на треть, а дальше в нас, уже «заправленных» едой из Холестероидса, не влезало.
- Съедим в дороге? – робко спросила Шинь.
- Если доживет, - мрачно провозгласил муж.
- Доживет-доживет, - заверила Салкарда и убрала мороженку в свой баул. От истины она была недалеко, но об этом дальше и гораздо позже.
Оставшееся время методично убивалось придумыванием фанфиков, в которых фигурировал Максвелл и Аптекарская Резиночка (ну почему, почему нельзя было этого написать в мое отсутствие, а?!), Господарь и Румыния (закономерно) и прочие порнушные, серьезные и просто интересные вещи, покамест время чумоданы не настало окончательно.
Предварительно простившись с мужем, запасшись электронным чтивом на всякий случай и просто понервничав оставшийся час в томительно-щемящем ожидании дороги-поездки-путешествия, Шинь и Салкарда все-таки тронулись. Умом – потому что все-таки на подобное решились и не остались тихонько восседать за столиком. Ногами – потому что у дома меня уже должен был ждать Анимей, дядя Рома и машина. Ну и билеты на поезд.
Одиннадцать вечера. Обычная московская квартира. Чем могут заниматься в ней люди? Спать, скажете вы? А вот и нет. Ну, смотреть телевизор или читать? И снова мимо! Они кладут ламинат в детской. Отъезд Шиня, спешная перепроверка документов-денег-страховки, оттаскивание сумок на выход прошли почти незамеченными. Мама вышла и пробормотала что-то напутственное («Не садись к цыганам в кибитку, они тебя плохому научат») и ушла обратно спать. Дети вопросили, куда сестра едет. Сестра послала их в кровать. В общем, ничего необычного, только на дворе ночь-полночь.
Длинный анимеевский силуэт был виден издалека. Щеголяющий ковбойской шляпой и вообще длинноволосый, мой лучший друг детства с любезно вызвавшимся нас проводить дядей Ромой, был молчалив и сдержан, как выяснилось – ненадолго.
Чемоданы спешно покидались в багажник, люди – в теплое нутро машины. Дядя рома, привыкший, что циферка «80» на спидометре – это для младенцев лет пяти, резко рванул с места в карьер, по пути зачитывая нам очередные правила поведения в Румынии: деньги прятать, снимать сейф и вообще, бояться цыган, они, румыны, собаки такие, спят и видят, как бы чего-нибудь у кого-нибудь спереть. Дались им цыгане и воровство! Так, ладно, это, опять же, будет потом.
Мимо летели встречные влажные машинки и блестящие капотами иномарочки.
- Дядя Рома, я вас умоляю, положите руки на руль, - попросила Шинь, - мизинцами машину не водят.
- Я обычно одной рукой вожу, - проинформировал взрослый дядя, читающий нотации.
- Не слушай его, он всегда так, - отмахнулся Анимей.
Родители. И кто кого и чему должен учить?
Света у буковки «Е» была найдена быстро, подхвачена и усажена в машину к Салкарде и Анимею в машину. «А вот и самое страшное начинается», - напряженно подумала ставящая эксперименты Шинь, прикидывающая, сколько данная троица сможет протянуть без спасительного общества «общего колышка», выскальзывая вслед за дядей Ромой на поиски нужного поезда.
- Не стесняйтесь, общайтесь, не деритесь, я скоро вернусь, - проинформировала Шинь, зашагав быстро в сторону здания вокзала. Верить или нет Свете, узревшей нервическое подергивание моей бровки и шепнувшей со всей серьезностью: «Успокойся, Шинь, когда никто не развлекает меня, я начинаю всех развлекать сама», - я толком не знала. И вообще – это каково, сдавать почетный венок тамады? Как оказалось – тяжко. Судя по молчанию в машине, первые минуты, пока ваша покорная слуга бегала и искала поезд, вышли самым классическим блином.
«Распогодится», - было решено мною под очередное наставление про зашивание денег в трусы и вообще паранойю, которая есть, должна и обязана быть у любого путешественника.
Дабы сгладить неловкость, которая, как известно, неловкость лишь в первые часы, в поезде было принято решение быстренько ложиться спать – да и время располагало, почти половина первого. На руки всеми были получены на удивление красивые, теплые, мягкие и уютные постельные принадлежности (серьезно, я никогда не видела таких мягких подушек, таких уютных одеялок и таких толстых матрасов в российских поездах), расстелены в скором порядке, определены места и расположение тел в пространстве. После получасовой езды в вагоне уже не было слышно голосов, только мерное и тихое сопение.
Поезд номер 59, Москва-София, остановка – Бухарест-норд. Старт – 00.25 по Московскому времени. Финиш для нас четверых – 19.30 по местному времени. Впереди сорок три часа в замкнутом пространстве. С едой.
Как вы думаете, выжить реально?
Не ждите, что в этот раз Шинечка будет блистать многословием – первая часть порядком времени сожрала и много места, да и, по чести сказать, мало что можно рассказать о том, как мы ехали в поезде.
Десять минут перед сном Шинь настойчиво сверлила взглядом выделенную ей нижнюю полку (Анимей и Света четко заявили, что спят наверху, я понимаю их коварный план: верхние полки засидеть сложнее!), сопела насквозь прогаймориченным носом и судорожно думала, что все будет очень плохо, с попыткой отвлечься на простое и незамысловатое: на спаривание в выделенных условиях кого угодно с кем угодно. Абстрактные кто угодно меня не вдохновили, а вот одна А и одна И – вполне. В дальнейшем успокоения и разгрузки впечатления ради Шинь банально впихивал двух дылд в те же конструкции, куда попадал сам, чтобы посмотреть мысленно на их реакции. Перед сном у меня было минут шесть здорового хихиканья под монотонное «тук-перетук» поезда при виде Алукарда, пытающегося куда-нибудь впихнуть конечности. Интегре, к слову, было проще: Анимей-то поместился, а в нем без пяти два метра!
Но это я отвлеклась, а оно неинтересно ни в одном месте. Так что вернемся к вкусному.
У моей конторки есть сестра. Ее зовут Таможня. Когда-то она обреталась под теплым крылышком Налоговой и даже частично делила законодательство с ней. Потом кому-то что-то куда-то попало, и сестер разделили не только на два домика, но и на два кодекса. И вот именно из-за этого семейного несчастного разделения и близости сфер Шинечка отчего-то очень тепло относится к пограничникам-таможенникам и прочей братии. Хотя да. Шесть утра – это бесчеловечно.
Всякий, кто ездил в поезде, знает это погромыхивание ключа-трехгранки, которым обычно долбятся в дверь купе. Ну мы чего, мы люди простые. Правда, сопоставить произнесенное: «Откройте, пожалуйста, граница», - с реальностью получалось плохо. Настораживаться по идее надо еще на слове «пожалуйста» - да чтоб погранцы, да пожалуйста, да в шесть утра! Но мы просто потянулись на автомате за паспортами и сделали лица хоть немного более похожими на себя же в черно-белом формате три на четыре перед лязгнувшей дверью. И прифигели.
Россия – какая-то очень странная страна. Мисс Вселенная у нас была из МВД. А самые красивые девушки, видимо, обитают в Таможне. За дверью обреталась очень усталая, очень вежливая и фантастично прекрасная девушка-блондинка с синющими глазами, длинными ногами в брюках со стрелочкой и угрожающего вида аппаратиком для проставления штампов.
- Предъявите, пожалуйста, документы, - томно выдохнула она, прикрыв глаза. И реснички затрепетали. Лично я кивнула больше на автомате, поразившись тому, что она вообще тут делает с таким ростом и лицом.
- Наркотики, алкоголь, оружие? Декларировать что-нибудь будете? – вопросила она, умоляя меня взглядом, чтобы я ничего не декларировала и спокойно уже без лишнего шпионажа провезла весь боевой арсенал Чечни через границу.
- У нас есть ведро с мороженым, - брякнула я, толком не подумав и покосившись в сторону подозрительно что-то вытворяющего в пакете с едой ведра. Несмотря на ранний час, мой юмор был оценен – усталой настолько улыбкой, что мне даже как-то совестно стало.
Сверка заспанных мордов прошла без проблем, мировых террористов в нас не узнали, пожалели и даже не стали поднимать с полок для проверки сумок и трусов.
- Счастливого пути, - улыбнулась нам фея напоследок и выпорхнула из купе, прикрыв за собой дверь.
«Однако, сервис», - подумала Шинь и грохнулась обратно на потрясающе мягкую подушку. Сон сморил снова.
Десять утра. Снова ключ-трехгранка! Какое восхитительное упорство! На этот раз, изобразила живую тушку Шинь самостоятельно, открыв дверь пограничнику. Пограничнице. И во второй раз прифигела, выронив остатки понимания.
Брюнетка. В форменной мини-юбке. С нежным овалом личика и карими глазами в пол-лица. «У них тут дефиле на РЖД, что ли?» - прифигевше подумала мятая я в растянутой красной майке.
- Граница, предъявите, пожалуйста, документы, - с очаровательным украинским акцентом (именно очаровательным, а не тем мерзопакостным «гэ») пропела таможенница, забирая паспорта и миграционные перечеркнутые во всех местах в вялых попытках перед сном заполнить карточки. – Счастливого пути, - и снова нам даже прикрыли дверь. Кажется, не я одна жалела о том, что фотоаппарат где-то в очень глухих дебрях сумки.
- Если нас разбудили, то давайте завтракать, - безапелляционно заявила Света, совершенно невообразимым в финтовости образом спрыгивая с полки (залезала она примерно так же, всякий раз норовя на меня грохнуться), - у меня есть колбаса и сыр, – произнесла она, надевая очки, - и мы обязаны это съесть.
- У нас есть ведро с мороженым, - заспанно проговорила Салкарда, мягко потягиваясь, как вы думаете, что там завелось за эту ночь?
Тут бы пронзительную музыку в лучших традициях Кинга и крупный план этого запотевшего (нет уж, скорее обделавшегося) ведра.
- Вы повезли с собой мороженое? – выразительно сделала Света лицо так, как только она это умеет (описать невозможно, можно ощутить лишь всю свою ничтожность).
- И йогурты, - неловко помявшись, сообщила Салкарда. – Двенадцать штук.
Даже думать не хочу, что о нас подумали.
Днепр-Днепр-Украина или Как русские ехали долго и со вкусом
Большая часть еды, включая колбасу двух видов и сыр, была съедена за первым завтраком. Русские – народ параноидальный. Взращенная в совке хомячковая запасливость и полная уверенность, что Голод был, есть и будет вместе с Лениным, передается в нас генетически. Иначе трудно объяснить четыре туго набитых пакета со жратвой под столиком. Да, мои друзья оказались так же запасливы, как я сама.
Пресловутое, заявленное в качестве культурной ценности веселому собирателю бумажек на украинской границе, действительно мутировало. Пахнуло шоколадным духом из пластмассовых глубин, жадно чавкнуло ложечкой, заглотив ее поглубже, и оказалось… шоколадным муссом с кусочками шоколада.
- Съедабельно, - постулировала Шинь. И на двоих со Светой приговорила несчастную еду к перевариванию, наперегонки вычерпывая ведерко и ловя настоящую, не пластмассовую и не соевую шоколадную стружку.
Были бутерброды, шоколад, чипсы и все то полуфабрикатное разнообразие, которым может поразить стол среднестатистического москвича. В твердой уверенности (видимо), что нас голодом будут морить еще очень долго, мы как-то быстро, то ли из экономности, то ли потому что жаба душила расставаться в случае чего, расправлялись со всем, что выметалось щедрой рукой в порядке убывания срока годности на крохотный столик, у которого ножка подгибалась и потрескивала. Разговора почти не было, он весь такой уютно-ленивый, на уровне «колбаска-вкусная-мыр», не тек даже, а с трудом толкался в воздухе: зачем разрушать идиллию? Поедающий человек, как правило, молчалив, его отвлекать нельзя. К тому же если у него какой-то очень правильный поезд с мягким бельем, работающим в жару кондиционером и шестью розетками в вагоне.
Вторая побудка тоже не способствовала оживленной беседе на философские темы: очень быстро всех окружающих заклонило в сон. Откуда-то сверху (не из глюков ли?) донесся вкрадчивый «Як-цуп-цоп», оказавшийся очередным творением фирмы Sony из игры-эмулятора по… вокалоиду. Этот электронный Як-цуп-цоп в электронно-японско-колоритном исполнении девахи с зелеными волосами по имени Хацунэ Мику, подчинявшейся не желавшему спать Анимею, игравшему все свободное от болтовни и экскурсий время на PSP, стал своеобразным гимном поездке. Спать захотели? Ну тогда ябари ласдэн ландэ яло вам, дорогие дамы! Да только спалось под это все равно неплохо, а хоть и пела эта «Хацунэ» отвратненько, танцевала и попой вертела вполне себе.
А за окном – гарна Украйна. Что там на ней?
А все то же. Как не отгораживайся, не открещивайся и не обплевывай Россию из-за Днепра, а что там, что тут – одно и то же, только сквозь странную призму непонимания преломленное. Простор? Да все тот же. Небо? Да такое же, лазорево-голубое и облачно-смурное. Дома? Найди сто отличий между теми и этими синими облезшими избушками и спальными районами Москвы и Киева.
- А мы точно куда-то уехали? – мечтательно спросила Шинь, глазея в окошко.
Украина, которая виделась сквозь щелки в веках, была дразнилкой для всех. Еще не гористая, но уже не степь. Насквозь половинчатая, прыгнувшая на нас Киевом, подразнившая сорок минут на стоянке («Ну вот, блин, я единственный раз в жизни на расстоянии вытянутой руки от Нефер, а просигнализировать ей не могу!»), разлившаяся до горизонта широченным Днепром и понесшаяся дальше, она не показала нам ни одного леса, зато дала тонкий намек на предстоящие Карпаты круто ныряющими к крохотным ниточкам-речкам холмами. Вот когда проклянешь неправильный фотоаппарат и скорость движения поезда! Но Украина Украиной – позволить себе проспать подобное, в общем-то, не слишком завораживающее и дух перехватывающее зрелище мы себе могли. И позволили.
- Кто куда, а я баиньки, - извиняющимся тоном пожаловалась Шинь, прячась под беленьким одеяльцем, задаваясь мыслями, вслух не озвучиваемыми в приличном обществе.
- Я тоже, - Салкарда очень быстро и солидарно ретировалась носом к своей стенке.
«Таких умилительных студентов на границе не шмонают», - почти пустила сладкую слезу насквозь нехорошая я, прежде чем уснула.
Украина снова явилась глазам только к вечеру – все теми же холмами. Но до того еще часа три сна и бодрого тыдым-тыдыма на рельсах.
Семь часов вечера. Кто толкнул Шиня в бок? Сгинь, совесть! Ан нет, не сгинула. И где мой почетный чепец с бубенчиками?
Знаете, что было страшнейшим из всех кошмаров? Перспектива «несрастания», когда в очень тесном пространстве оказывается куча если не откровенно враждебных, то совершенно безразличных и натянуто улыбающихся людей. Как правило, в таких случаях есть смертник, который должен либо всех развеселить и сплотить, либо взбесить и сплотить уже через это. Априори полагалось, что прыгать перед всеми зайцем – это шиньская прерогатива. Вышло все несколько иначе.
Процесс «срастания» как-то мелькнул, мигнул и незамечено пропал. Я так и не поняла, в какой именно момент мы начали мило болтать и шутить на совершенно равных половинках, не перетягивая друг на дружку одеяло. Люди, до того знакомые весьма поверхностно или не знакомые вообще, начали присматриваться и пристраиваться, готовясь окончательно «сщелкнуться» в единую мозаику.
- Да ты говорить умеешь! – воскликнула в какой-то момент Света в адрес Анимея, которого видела только на моем дне рождения. За три часа ни слова не сказавшего.
В одном купе – один экономист, один юрист и два юрофина. Опасная взрывная и до тошноты въедливая смесь людей, умеющих и любящих придираться ко всему… нет, это я вру. Это я про женский контингент. Анимей в основном прислушивался к нам и все насиловал Хацунэ, периодически посмеиваясь. А что, разве не найдется, над чем посмеяться, у российских цивилистов? Да вы смеетесь!
Истории про пески Калмыкии, сбегающихся «по звонку» на переписывание закона о предоставлении налоговой декларации депутатов Госдумы, регионального поставщика «Роллтонов», мост Октябрьской Железной Дороги, француза и российскую действительность, «национальную традицию» внебюджетных фондов и вексельно-карусельную схему… продолжать не буду – эти слова ласкают слух только тем, кто хоть немного сечет в праве. Остальные пассажиры, как мне кажется, изрядно были перепуганы бесконечными байками о налоговых проверках, вешающихся бухгалтерах, смеющихся юристах и переписываемых кодексах. Я прямо-таки видела их глаза и мысли о том, что под личинами милых студентов с копейками в кошельках – накачанные ботоксом до выпученных глазок воротилы от мира юриспруденции (омг, да вы бы рассказ Салкарды о «деле-с-домом», которое она сейчас ведет, послушали – и не о таком бы подумали). Украина таинственно подавилась на ближайшем перроне варениками, так нам и не проданными, обиделась и ушла в тенечек – дали верхний свет, мы свое отхохотали над очередными «кассовыми лентами», изъятыми для проверки (смотрим правки НК РФ от 2005 г.), посмотрели фотографии Ханты-Мансийска с самыми красивыми статуями в металле из всех мною виденных (серьезно-серьезно, это вам не Церетели, вы б видели того волка!) и, кажется, переступили ту ступеньку в общении, которая отделяет разговоры о погоде от реальной заинтересованности.
Здесь хочется дать небольшое лирическое отступление. О Салкарде, Свете, виртуалах и реалах.
С Анимеем у меня никогда не возникало проблем в общении. А у вас возникли бы проблемы в общении с человеком, которого вы знаете с месяца? Вот и я о том же – он для меня всегда прост и понятен.
А что есть дальше? Есть Света, которая то ли и есть Вселенское Зло под личиной такого кавая, который укладывает всех отаку к ногам одной улыбкой, то ли просто человек с очень хорошим чувством юмора, то ли экспериментатор непонятного толка – за два года учебы и соседствования по восемь часов под одной крышей за одной партой, я так и не разобралась в этом человеке. Учитывая ее паранойю (а кто заразил меня, по-вашему, мыслями о сходящем с рельсов поезде?) и некоторые туманно-неопределенные угрозы в адрес меня и вообще – я начинала опасаться кинжала под лопатку еще в день ее согласия на поездку. Как оказалось – напрасно. То ли я лучше, чем кажусь, то ли Света терпеливее, но мы друг друга не убили и не возненавидели. И даже больше – мне позволяли безнаказанно мацать и каваить самого няшного из всех возможных персонажей сериала «Четверо Русских на отдыхе». А вот вам и не дали помацать Свету, завидуйте, Смертные! Разве что кое-что новое: Света замечательный сосед и прекрасный собеседник именно тогда, когда это остро необходимо. Редкостная интуиция, верно?
И последний пункт меню на сегодня. Салкарда. Таинственный гость из таинственного места, не побоявшийся меня-сомнительной и Румынии примерно такой же.
Сразу скажу – не верьте ей! Ее Виртуал вам нагло солжет и не передаст и сотой части той доброты, искрометности и очаровательности, которой обладает этот человек в реальности. Не верьте, езжайте в Ханты, тащите в Москву – знакомьтесь только лицом к лицу! Весь глубокий ум, красота и уместность (да, вот такой человек, совершенно всегда и всюду уместный, идеально вписывающийся и подходящий) откроются вам только в момент знакомства. А как она жалеет! Как утешает! Чувствуешь себя очень любимой (это сестринский стаж сказывается, да?) и очень быстро успокаиваешься.
А теперь к нашим баранам. К пошлым подарочкам, то есть.
Почему при наступлении темноты из Шиня вылезает наружу Пошляк? Он вываливается и занимает собой все отведенное место. И вполне мирно-туповатый Шинь вдруг становится социально опасным, посверкивая глазками и хорошо поставленным голосом выдавая вслух такое, отчего нервические взрослые прячутся под полки? Кажется, тогда, взрывами хохота после рассказа о Зорин/Максвелле, Аптекарской Резиночке и принудительной кастрации, мы окончательно запугали весь пронзительно тихо улегшийся спать вагон поезда.
- Я знал тебя милой девочкой с двумя хвостиками! В кого ты мутировала?! – подозрительно пробормотал единственный мужчина в нашей компании, когда сумел разогнуться от живописаний всего того, на что способен шиньский мозг (о-о-о, он способен на многое, а вот здесь место смайлику, двигающему бровями).
- В монстра с тентаклями, - кривозубенько улыбнулась Шинь, по-своему довольная нарочитым сопением всех засыпающих в вагоне. – А вот теперь и поспать можно, - провозгласила я, заползая под одеяло.
Минутой позже, когда свет погас, глубоко задумчивый голос меня-любимой прорезал ночную мглу и тишь в последний раз, подарив вагону еще несколько нервных иканий:
- Как вы думаете, а Интегра головой о полку стукаться в «Наезднице» не будет?
И не надо корчить морду и делать страшный нос. Лучше иметь буйство гормонов, чем быть фригидным бревном! На этом и закончим отчет о первом поездочном дне.
URL записиПо просьбам двух-человек-которым-это-нужно, буду выкладывать частями. И даже немного с фотками. Все пожелания - в комменты. Не открывайте кат те, кто не любит многобукофф.
читать дальше
Вместо предисловия
Для начала хочется сказать спасибо… мне. Ну неужели вы думали, что моя тщеславная душонка сможет обойтись без самовосхваления и приношения к собственным ногам даров красноречия? А если быть совершенно серьезной (возраст обязывает и все такое), то кривить душой не надо – и так понятно, что если бы не одна дурная лисья голова, ничего бы и не было вовсе.
Во-вторых, я хочу сказать огромное спасибо и многократно поцеловать и помацать всех тех, с кем я имела счастье соседствовать все эти десять дней. За лулзы, неисчерпаемый позитив, подарки, огромное количество прекрасных фотокадров и просто за то, что вы легко сдружились.
Сейчас, когда сказка закончилась, книжка с картинками водворена на полку и остается только пережевывать в который раз вкусные воспоминания, я могу признаться не только себе, но и во всеуслышание, что больше всего боялась, что поездка сорвется еще в марте: то ли мне станет лениво, то ли деньги не соберутся, то ли людей не найдется. Люди нашлись. Банк не лопнул и исправно наперечеслял мне пенсию. Желание не угасло.
Хотя ощущение назревающей гадости не отпускало аж до самой посадки на поезд: нас завернут на границе, мы убьем друг друга пластмассовыми вилками в поезде, переругаемся и воспользуемся цыганским рынком, чтобы продать кого-нибудь в рабство к кому-нибудь, сойдет сель, машинист напьется, нас банально не встретят на вокзале, нас привезут в обшарпанный сарайчик и изготовят из нас какое-нибудь местное блюдо… да, я сама впечатлена размахом своей паранойи, но согласитесь, не всякий же день едешь в страну, которую «цивилизованная Европа» считает чем-то сродни дикому лесу с людьми в набедренных повязках. Там нет электричества, отопления и Макдоналдса, там огонь добывают трением и вообще! Там медведи! Только не белые, как в России, а бурые. Но бывшему жильцу СССР (скромно умолчим о годах рождения и количестве этих лет) море по колено даже в хронически трезвом состоянии – мы все-таки сделали это. Сделали и до сих пор отойти не можем в самых разных смыслах этого слова.
Напоследок, прежде чем с натужным скрипом заработают мои суставы и шестереночки в мозгу, хочется предупредить вас всех: писалось это в состоянии, близком к невменяемому под бурной волной этнической румынской музыки и вспыхивающих в памяти кадров поездки.
Плюс ко всему, стоит упомянуть отдельно и отдельно же предупредить: Шинь не умеет писать отчеты и вообще сидит и пыхтит над клавиатурой над чем-то не-беллетристическим исключительно потому, что иначе меня съест Света, а дожуют оставшееся муж и кое-кто-кого-нельзя-называть. Мне было бы в разы проще, как я делаю это обычно, наваять вам кратенько, по пунктам (все сходки вспомнили, кто их помнил, да?), что, куда, когда и прибавить к этому списочек ставших уже родными для нас мемов, но нет же ж! От совершенно не способного написать что-то не от балды и фантазии Шиня за требовали вольное изложение на тему. Так что вам остается смириться с моими многобуквами, то тут, то там всплывающими эмоциями и на свой страх и риск открыть хронику нашей поездки. Если вас сморит сон на серединке – то уйдите от меня подальше, противные, я вас не люблю.
Я прекрасно отдаю себе отчет еще и в том, что это как-то мало кому будет интересно, ибо Шинь – вообще человек достаточно скучный, а насколько скучна и безбашенна может быть его очередная епопейная затея, может представить себе лишь неплохо знакомый со мной человек. Но буду работать хотя бы на тех четверых, которым это надо (даже учитывая, что муж обещал не читать, если букв будет много, мало им было краткого отчета, тьфу!)
Еще напоследок: боюсь растерять детали. Очень боюсь. Если рассказ будет пресным и скучным – ну звиняйте, филфаков не кончала, что такое ледерадура знать не знаю и вообще, у меня все родичи из деревни родом.
И совсем напоследок: я не бетила и не перечитывала этот отчет. Кто потыкает мне носом в опечатки – того я потыкаю носом… ну не знаю. В цветочки. Ибо реально усталое я и вообще.
Ну все. Все сказал. Всех отметил. Пальцы размял.
Понеслася душа в рай.
Восьмое августа и ночь на девятое августа
Поезд прибывает по расписанию или Как русские встречаются, катаются и знакомятся
Поезд прибывает по расписанию или Как русские встречаются, катаются и знакомятся
Бытие – штука ехидная. Подгадить всяческими способами потомственному лентяю с черным поясом по засыпанию в самых сложных позициях оно любит, умеет и страждет. И, что невероятно, всегда, всегда уколы наносит с профессиональной хирургической точностью! Вот эта точность мне в ухо-то и воткнулась в виде завибрировавшей напоминалки на мобильном телефоне. Бытие гаденько хихикнуло, метательные дротики сунуло за пазуху и удалилось в непонятном направлении – гадить дальше. У него по расписанию еще шесть с гаком миллиардов несчастных, надо же всем нести среднюю по больнице несправедливость. Телефон же не был выкинут в стену лишь потому, что встал мне в четырнадцать тысяч рублей и месяц работы.
Как видите, день «до» начинался весело. Вообще, было сильное такое желание послать все подальше, скинуть Салкарде, которая должна была ждать меня на Курском вокзале в поезде номер 109 «Новый Уренгой-Москва», ласковую СМС с указанием ближайших достопримечательностей и окопаться понадежнее в норке из двух одеял и двух же подушек. Но бытие и тут Шиню подкинуло гадость, снабдив еще и повышенной ответственностью. Грехи наши тяжкие, а ползти-то на вокзал придется. И поползлось.
Девять утра склизкого около-лета в пыльно-зевающей Москве. И в этом городе я должна буду устраивать человеку экскурсию? Проверив наскоро наличие головы, Шинечка бодрой рысью потрусила в сторону метро, поклацывая зубами и клыками, мечтая о сменном комплекте очень некстати слинявшей шерсти.
Верный муж верно встретил верную жену у расово примечательного красно-синего монолита в центре зала одноименной станции метро. Неприлично радостный притом. В голове, сердце и прочих частях тела закопошились мысли о том, что я как-то зря вот все это затеяла. А кого встретить-то идем?
Тут хочется сделать небольшое лирическое отступление от темы и воздать маленькую хвалу. Салкарде.
Примечательна не только красота, улыбчивость и прочие качества этой замечательной девушки, но и ее немалая отвага. Представьте себе, что живете где-то за Уралом. Ой, мама, а жизнь-то там есть? А кто его знает! Там медведи, сосны и мужики в тулупах с бородой до пупа! (и это, заметьте, стереотипная черта мышления уже не «цивилизованной Европы», а нешго с вами среднемолодого москвичества) А теперь представьте себе, что по ту сторону монитора некое странное существо, которое вы никогда в глаза не видели, о котором вы знаете только, что оно графоман, любит поныть и ненавидит многое всякое, вдруг трубит сбор в какую-то странную страну из бывшего соцлагеря. Впору бы похихикать и пожелать удачи, показав палец (большой или средний – это уже на вкус и цвет, что называется), но этот человек сразу же, после первого моего заявления о том, что «Шинь поедет в Румынию», отписал в самой решительной манере, что он поедет со мной. Я долгое время думала, что Салкарда петушится и просто бравирует. Как бы не так. В тот момент, когда у меня затребовали реквизиты на денежный перевод, я поняла, что человек либо конкретно трехнутый на голову, либо очень храбрый. В самом деле, в Москве одни жлобы, а Шинь неизвестно, существует ли вообще, может, я плод чьего-то воображения (или виртуал держателя борделя, мва-ха-ха). Так или иначе, оцените сутками, километрами (валерьянкой) расстояние между мной и Салкардой, присвистните и поаплодируйте. Не знаю, рискнула бы я ввязаться в подобную авантюру. А вот она ввязалась. Надеюсь, теперь не жалеет. Ну а теперь вернемся в тот самый день минус.
Подозрительная «лесная» компания в виде лисицы и барсука знакомилась с первой из двух главных российских бед: менеджментом. Курский вокзал явился нам верхом идиотизма. Начиная от ведущих в никуда табличек и заканчивая отсутствием информационного табло (вместо него в одном окошке сидит специальная тетенька, которая знает все обо всем, о тебе, читающий, она на самом деле тоже все знает, ога) – он был настоящим Сайлент-Хилом. Люди пропадают в кишкоподобных ответвлениях, к перронам надо петлять и толкаться, поезда попахивают потусторонним (проводкой и резиной), а проводники… а где проводники? А где поезда? Что за чурки с тачками заняли наш перрон?! Кто все эти люди?! Но поезд, пофыркав с положенное и поплевавшись на нас дымом, все-таки нашелся. И даже на нужном пути. И долго величественно демонстрировал нам еще в совке произведенные бока: нате, мол, вот какой я хороший.
- Не, ну я-то ее узнаю, она мне фотки присылала, - бодро проинформировала я мужа, близоруко-зорко пытаясь высмотреть кого-нибудь среди цветастеньких клетчатых баулов. Ан нет, ошибочка вышла – вызнали меня.
Салкарда перед Шинем, что называется, выросла. Не успела я взгляд от баула до баула провести, как передо мной встала девушка с бодро-позитивной надписью «В тайге роуминга нет» на футболке. На добрых десять сантиметров выше. Блондинка. С большими глазами. И не только с ними. И с черной сумкой. «Вот тебе раз», - и откуда (на генетическом, знать, уровне) у меня зависть к подобному росту?
- Здрасьте, - мило поздоровалась Салкарда.
- Привет, - ответила Шинь, подумав-подумав, да и обняв-таки «гостя столицы».
А в голове, как у самого закаленного и профессионального Штирлица, молотилось только: «ОМГ, четырнадцать с половиной часов, четырнадцать с половиной!»
Айфон, зарядник и флэшка или Как русские в дорогу собирались
Три вопроса: «Куда вести?», «Чем кормить?», «О чем разговаривать?» И если первые два вполне себе решаемы (Кремль-Чистые-Пруды-Булгаков-Патриаршие-Я-Якобы-Профессиональный-Москвич-И-Вообще-Подвизался-Тамадой, ах да, еще Макдоналдс), то вот с третьим как-то нервненько получалось.
Наши реалы друг на друга тупо пялились, наши виртуалы как-то невменяемо себя вели, в итоге – человек совершенно незнакомый. Назревало продуктивное решение молоть чушь и надеяться, что в ней и отыщется тема для разговора. Какой наивно-милый план! И какой эффективный.
Первый шаг был кристально прост и ясен – надо затащить домой к Шиню большую черную чумодану, где она и должна была бы обретаться все время до отправки нас любимых (в полпервого ночи) с вокзала. «Сориентируемся по обстоятельствам», - прикинула Шинь и гордо покашляла, открывая рот для разговора.
Вот тут-то и хочется сказать, как кицун блистал остроумием, рассказывал о Москве и поражал интеллектом. Я бы сказала авотхуй, но мы же пишем очень приличный отчет, мы не будем говорить таких нехороших слов в эфир. Просто скажу, что как и всегда, Шинечка вдруг резко занервничала и стала пороть чушь. Чушью стал муж, которого мы не били, правда, а просто вели странно.
Значит так. Байки из якобы-семейной-жизни, факты о метро, забавности о людях, что-нибудь о собственной дурости, коронное «йа долпойоп», аки акын петь обо всем, что видится, повисеть на муже… черт! Почему ничего не придумывается?! Первый час, до тех пор, пока чумодана не приземлилась у меня в коридоре, мне лично действительно было тяжеловато: не знаешь, что говорить, делать и как. И ведешь себя, как клоун деревенского розлива. Правда, есть одно универсальное средство, которое помогает сблизиться всем и вся. Нет, не водка, мы же студенты! Пиво это. Но поскольку мы не пьем, то нашелся вполне себе пристойный заменитель: еда. Жирная американская под буквой «М», которая-не-метро. Но, похоже, у нас в компании все сплошь мужики: дорожки к сердцам друг друга начали протаптываться после первого же слопанного гамбургера. И если вы думаете, что до кончиков зубов правильный Шинь цивильно вытер губы пахнущей рыбкой салфеточкой и категорично повел всех смотреть Кремль, то вы хорошо так заблуждаетесь. Там же, за столиком, после десятка другого рассказов обо всем на свете, Шинь провозгласила истину: едем на Савеловский – Шиню нужен зарядник под телефон и карта памяти.
- Савеловский – это рынок техники? – заинтересовалась Салкарда.
- Большой, - заверила Шинь, - и с аниме, - прибавила она многозначительно.
- Тогда, мне могут помочь там с этим? – после оживленной фразы на стол лег… кирпич. Натурально кирпич в стильной оберточке от «Эппл». Тогда же была поведана душераздирающая история о том, какие там гады в Маке сидят и какую гадость неработающую они продают на сторону. Мы прониклись. Решено было, что Айфон надо срочно идти и перепрошить. Ну и заодно купить там что-нибудь не в меру полезное.
Савеловское разнорядье встретило гудящими людскими волнами потребителей, которым обязательно и именно сегодня понадобилось закупиться порнухой, стилусами и прочими ноутбуками б/у, лишь бы повертеться у нас под ногами. Разговор пошел легче. Уворачиваясь от девушка-у-нас-все-есть-идите-к-нам (самый распространенный подвид продавца, таджикский акцент и волосатые подозрителньые пальцы в наличии) и ловко лавируя в толпе, мы за пестро-кокетливыми оберточками каких-то фильмов (что такое «э-ро-ти-ка»?) и сползшимися со всех сторон Китая электрическо-пластмассовыми гадами пытались найти нужное нам. Муж приободрился, узнав, что за жену в едальне платить не надо (а риск был, был!), высматривал себе наклейку на экран коммуникатора, Салкарда озиралась, Шинь рыскала. Идиллия!
С охоты мы возвращались как древние аборигены, разве что палок-носилок для привязанных кверху ногами зверей у нас не было. Всем воздалось и нашлось в виде анимешных значков, коммуникаторского стаффа и большого количества всевозможных жучков, червячков и бабочек от мира техники. Разве что Айфон так и остался метательным орудием – то ли мы о нем забыли, то ли он о нас, но на зверюгу даже без игр во внутренностях было бодро плюнуто – у нас тут тысяча квадратных километров неизученная, а вы про какой-то Айфон, тьфу!
- Ну и куда? – резонно вопросил удовлетворенно пленивший пленочку муж (извращееееенец).
- А на чистые? – вопросил Шинь?
- Ну, давайте на чистые, - согласилась Салкарда.
- Мне почему-то кажется, что я больше показываю тебе метро, чем Москву, - вздохнула Шинь, привычно ныряя в пропахшие резиной внутренности любимой подземки.
Грибоедов и анархисты или Как русские про идиотов читали и смеялись
Добрый бульвар с одним из самых красивых памятников Москвы (ога, ога, только не вспоминайте про всяких Петей на Москве-реке) встретил нас грустной молодежью в хирургических масках. Не успела толком Шинь рассказать, почему Грибоедов такой хороший и что за человечки у него на постаменте, как очень заинтересовалась календарем. День врача? День против атипичной пневмонии? День борьбы с насморком? Толпу, оградившуюся от мира вместе с грустно взирающим с высоты немаленького бронзового роста на все это безобразие, наша троица аккуратненько и бочком обошла, предпочтя и дальше пугать мамочек с колясками всякими непристойными пошлостями и пошлыми непристойностями о странных «Рип» и «нимфоманиях» с «Дикими гусями» (ой, ну что, нам нельзя своих маленьких слабостей?)
Как оказалось немного позже, когда томный грустный юноша с угрями и кудряшками сунул нам в руки две бумажечки – это был не больше и не меньше, чем митинг анархистов. Пьющая пиво молодежь и менты что-то не поделили на улице (и два юриста не могли не заметить, что улица, как бы между прочим, это не общественное место, да, детки мои, да, читайте ГК РФ в правках от 2007 года и КРФ). В итоге кому-то что-то сломали, а пьющая пиво молодежь не могла не возмутиться: как так, уже и бухнуть не дают! Ломают не казенные, между прочим, части тела и волокут в неизвестном направлении! И ябеднически на лазерном принтере напечатала (а еще с двух сторон, да, бумагу явно экономили на агитках!) призыв избавить улицы от ментов. Совсем. Сразу! Нафиг их! Всем выдать лицензии на ношение оружия и создать на улицах ополченские полки! Как зачем? Людей от ментов защищать, а то они совсем распоясались! Только причем тут Грибоедов и невинно согнанные с привычно насиженных мест готы лично Шиню непонятно. Зато вполне оправданы хирургические маски: мало ли что там эти злобные омоновцы, недобро так посматривающие на попискивающую и сорящую бумажками людям в руки молодежь, подумают, решат и сделают.
Шинь, Мелисса и Салкарда в свою очередь повеселились изрядно и вернулись к животрепещущей теме: кто кого и как должен поиметь, чтобы всем было хорошо (а что вы хотите от двадцати лет?), чем немало напугали и неоднократно прогнали с соседней лавочки постоянно уходившего и возвращавшегося на место дяденьку в спецовке. То ли тема женского оргазма была так увлекательна, то ли голоса наши были хорошие – непонятно. Но прислушивался он, деликатно прикрываясь книжкой, так активно, что я это спиной чувствовала.
Были обсуждены грядущий (грядущий ли?) кинк-фест, множество пар и всякое прочее фандомное, после чего снова захотелось покушать. Надо покушать. Пошли покушать.
Уже привычно отмахнулись от анархистов (помните, дети, анархист должен весить хотя бы немногим больше пятидесяти килограммов, иначе другие анархисты затопчут!) и оккупировали уютненькое местечко у окошечка в Макдоналдсе. В черепашье медленном Макдоналдсе.
- Так, теперь к метро прибавились все маки Москвы, - резонно заметила Шинь, ковыряясь в выданном, наконец, салатике и ловя вилкой помидорину. Все деликатно похихикали – думали, что я шучу. Кхм, да как бы не так.
Замеченный трамвай, круживший вокруг бульвара, заманивал конечной отметкой «М. Университет» и подманивал – давай, садись, прокачу и завезу.
- А что, почему бы нам не навестить Воробьевы Горы? – посасывая вилку, промычала Шинь, сделав вид, что не заметила, как вздрогнул от воспоминаний муж. – Только поедем на метро, а то кондукторы, - экскурсия по метро обещала затянуться.
Экологическая тропа или Как русские перед горами тренировались
- Так давай тут и поднимемся! – жизнерадостно воскликнула обряженная на этот раз в очень удобные кроссовки Шинь, углядев подъемчик, по которому в серые размытые утренние сумерки мы с мужем и Кандидом карабкались на смотровую площадку.
- Шинь, - строго и помпезно произнес муж, почти за ухо волоча кицуна в сторону простецкой асфальтированной дорожки.
- Долго же! – возмутилась праведно Шинь, искренне недоумевая. И в ответ получила лучи НЕНАВИСТИ в сторону Воробьевых Гор, тропинок и вообще леса.
«Мда, не ходить нам с вами в поход, Корчагин», - подумала Шинь, но покорно позволила вести себя в сторону простого почти пологого подъема. А оно того стоило?
Воробьевы горы – это миниатюрный красочный лабиринт, где-то проложенный старательными рученьками егерьского труда, где-то вытоптанный, где-то проасфальтированный, а где-то не одной задницей наезженный. И заблудиться в нем вполне возможно.
Любуясь на табличечки, перильца «экологической тропы», пришедшей из детской передачи «Зов Джунглей» далеких девяностых годов и с декораций фильма a-la «Здравствуй, Индиана Джонс!», на милейших диких и пощипанных утятов декоративного побулькивающего природными газиками болотца, мирно восходили мы втроем, почти не жалуясь и старательно обходя людей, которым, как и тем, на Савеловском, всенепременно понадобилось именно сегодня жениться/выгуливать детей/карабкаться у нас под ногами (при учете, что Салкарда высокая, а Шинь – средневысокая, это особенно актуально) и загораживать на вид на листочки орешника. Но мы же стоики, не так ли? Только и выпили много воды, да попыхтели немного на бесконечной лестнице, по которой, слава богу, не пришлось ползти на коленях (нечего плакать, муж, представь, как плохо евреям).
На вышке народа было много. Кто-то бодяжил с бутылкой шампанского, кто-то зайчиком скакал рядом с нехитрым джентльменским набором матрешки-ложки-буденовки, надеясь кому-то это продать, кто-то прост осмотрел на Москву.
А ведь она чудо как хороша с такой высоты, утонувшая в облаках, пасмурная, но все равно величественная, украшенная солнечными пятнами на куполах соборов и властно-неприступная, контрастная и невероятно молодо-старая. Город, в котором все-таки очень сложно жить, но который сложно не любить.
Полюбовавшись на панораму, поспорив о том, можно ли кататься по этим самым горам (угу, прямо в воду на набережной) и посетовав, что нельзя покататься на фуникулерчике, святое трио приняло решение спускаться. По каким-то новым совершенно нехоженым тропам. Плутая в крапиве, пресловутом орешнике и прочих зелененьких ветках, которые невозможно распознать близоруким глазом. Уроки походов, приучившие мало и правильно пить, правильно спускаться (по-женски и по-мужски) с пригорков и просто не лезть, куда не надо, в который раз пригодились. Знаете, есть своя прелесть в том, чтобы быть дилетантом широкого профиля: по крайней мере, мы все-таки выползли в нужном направлении и даже обошлись без компаса и прочего мха на северной стороне древесного ствола.
На набережной состоялся небольшой совет в Филях, на котором было принято решение присесть и немного отдохнуть. Пока что мы посматривали на странного вида что-то поедающую утку в воде Москвы-реки и просто разминали пальцы на ногах, Шинь неожиданно осознал, что оставляет мужа лентяйничать! Непорядок!
Все помнят главный девиз Шиня по жизни? Нет, это не «убьем все живое», я же мирный. Мой девиз – «Давай составим план!» Вот Шинь и взял ручечку с блокнотиком, мечтательно ее погрыз и изобразил на бумаге восемнадцать пунктов специально на время моего отсутствия. Нет, я не изверг – из них только пять были обязательны к исполнению, из которых два на выбор! (самый демократичный Шинь в мире, да еще и два из этих пяти – жизненно нужны самому мужу, с этим он не поспорит) Правда, что-то я не увидела многого по возвращении… кгхм, это я вперед забежала.
Отсидев положенное под страдальческим мужниным взглядом, я поняла, что сделала все правильно и совершенно грамотно усложнила жизнь (нагрузка, нагрузка и еще раз нагрузка!), отметила время и сняла всех в место – за едой в поездку. Двое суток на поезде – это вам не в тапки ссать.
Ведро мороженого или Как русские едой запасались
Многообразие столичных магазинов типа «супер-», «мега-», «гига-» и «пупермаркет» - это отдельная тема для разговора. Семейные мамашки и прочие хомячки от города Москвы в восторг прийти от вида шестидесяти сортов мороженого не могут по определению, а совершенно зря! Стальные телеса магазина манят и тянут – купи это, ненужное, и вон то, бесполезное, ведь оно все такое красивенькое! Вот мы и покупали. Как впоследствии оказалось – все-таки ненужное и бесполезное.
И если хлеб, варено-копченую колбасу и два десятка йогуртов еще можно было оправдать, как и две упаковки бутербродного сыра, то один из пунктиков списка вынес бы мозги любому, кто узнал бы, куда и как мы едем, а главное – сколько.
Салкарда оказалась фанатом всего, в чем есть какава-бобы. И в частности довольно редкой на ее родине штуковины – шоколадного мороженого «Баскин-Роббинс». Которое стояло и подмигивало бело-розовым боком, нахальное, но, сцуко, вкусноееее… заочно, во всяком случае. К тому моменту в корзине уже обретался торт «Медовик», взятый «напростотак», так что нагло подстрекаемая Шинем Салкарда все-таки дрогнула и поддалась соблазну – согласитесь, из меня вышел бы неплохой суккуб, мыр-мыр-мыр? И перед нами полукилограммовое ведерко с мороженым. И сладко, и гадко.
Сумок вышло две, тяжеленных. Времени осталось мало – поджимающего. А мороженого – много. Тающего. Эм?
- Оно вроде бы так не должно, - напряженно заявила Шинь, сидя в очередном Макдоналдсе, куда мы забрались доубить оставшиеся до отъезда часы, - оно ж только из морозильника.
- Ну, давайте его сейчас съедим, - предложила Салкарда. – Только чем?
- А у меня ложечки есть, - наябедничал муж, доставая из сумки… деревянные палочки от эскимо.
- Выйдет экстремально, - рассудил Шинь. Но ложку взял. И первым вскрыл подозрительно хлюпнувшую баночку.
Процесс ковыряния и свиняченья на пол стоит отдельной статьи. Как мы охотились за шоколадной крошкой и систематически-направленно опустошали ведерко – тоже. В итоге мороженого поубавилось ровно на треть, а дальше в нас, уже «заправленных» едой из Холестероидса, не влезало.
- Съедим в дороге? – робко спросила Шинь.
- Если доживет, - мрачно провозгласил муж.
- Доживет-доживет, - заверила Салкарда и убрала мороженку в свой баул. От истины она была недалеко, но об этом дальше и гораздо позже.
Оставшееся время методично убивалось придумыванием фанфиков, в которых фигурировал Максвелл и Аптекарская Резиночка (ну почему, почему нельзя было этого написать в мое отсутствие, а?!), Господарь и Румыния (закономерно) и прочие порнушные, серьезные и просто интересные вещи, покамест время чумоданы не настало окончательно.
Предварительно простившись с мужем, запасшись электронным чтивом на всякий случай и просто понервничав оставшийся час в томительно-щемящем ожидании дороги-поездки-путешествия, Шинь и Салкарда все-таки тронулись. Умом – потому что все-таки на подобное решились и не остались тихонько восседать за столиком. Ногами – потому что у дома меня уже должен был ждать Анимей, дядя Рома и машина. Ну и билеты на поезд.
Стритрейсер старого разлива или Как русские продолжают встречаться, кататься и знакомиться
Одиннадцать вечера. Обычная московская квартира. Чем могут заниматься в ней люди? Спать, скажете вы? А вот и нет. Ну, смотреть телевизор или читать? И снова мимо! Они кладут ламинат в детской. Отъезд Шиня, спешная перепроверка документов-денег-страховки, оттаскивание сумок на выход прошли почти незамеченными. Мама вышла и пробормотала что-то напутственное («Не садись к цыганам в кибитку, они тебя плохому научат») и ушла обратно спать. Дети вопросили, куда сестра едет. Сестра послала их в кровать. В общем, ничего необычного, только на дворе ночь-полночь.
Длинный анимеевский силуэт был виден издалека. Щеголяющий ковбойской шляпой и вообще длинноволосый, мой лучший друг детства с любезно вызвавшимся нас проводить дядей Ромой, был молчалив и сдержан, как выяснилось – ненадолго.
Чемоданы спешно покидались в багажник, люди – в теплое нутро машины. Дядя рома, привыкший, что циферка «80» на спидометре – это для младенцев лет пяти, резко рванул с места в карьер, по пути зачитывая нам очередные правила поведения в Румынии: деньги прятать, снимать сейф и вообще, бояться цыган, они, румыны, собаки такие, спят и видят, как бы чего-нибудь у кого-нибудь спереть. Дались им цыгане и воровство! Так, ладно, это, опять же, будет потом.
Мимо летели встречные влажные машинки и блестящие капотами иномарочки.
- Дядя Рома, я вас умоляю, положите руки на руль, - попросила Шинь, - мизинцами машину не водят.
- Я обычно одной рукой вожу, - проинформировал взрослый дядя, читающий нотации.
- Не слушай его, он всегда так, - отмахнулся Анимей.
Родители. И кто кого и чему должен учить?
Света у буковки «Е» была найдена быстро, подхвачена и усажена в машину к Салкарде и Анимею в машину. «А вот и самое страшное начинается», - напряженно подумала ставящая эксперименты Шинь, прикидывающая, сколько данная троица сможет протянуть без спасительного общества «общего колышка», выскальзывая вслед за дядей Ромой на поиски нужного поезда.
- Не стесняйтесь, общайтесь, не деритесь, я скоро вернусь, - проинформировала Шинь, зашагав быстро в сторону здания вокзала. Верить или нет Свете, узревшей нервическое подергивание моей бровки и шепнувшей со всей серьезностью: «Успокойся, Шинь, когда никто не развлекает меня, я начинаю всех развлекать сама», - я толком не знала. И вообще – это каково, сдавать почетный венок тамады? Как оказалось – тяжко. Судя по молчанию в машине, первые минуты, пока ваша покорная слуга бегала и искала поезд, вышли самым классическим блином.
«Распогодится», - было решено мною под очередное наставление про зашивание денег в трусы и вообще паранойю, которая есть, должна и обязана быть у любого путешественника.
Дабы сгладить неловкость, которая, как известно, неловкость лишь в первые часы, в поезде было принято решение быстренько ложиться спать – да и время располагало, почти половина первого. На руки всеми были получены на удивление красивые, теплые, мягкие и уютные постельные принадлежности (серьезно, я никогда не видела таких мягких подушек, таких уютных одеялок и таких толстых матрасов в российских поездах), расстелены в скором порядке, определены места и расположение тел в пространстве. После получасовой езды в вагоне уже не было слышно голосов, только мерное и тихое сопение.
Поезд номер 59, Москва-София, остановка – Бухарест-норд. Старт – 00.25 по Московскому времени. Финиш для нас четверых – 19.30 по местному времени. Впереди сорок три часа в замкнутом пространстве. С едой.
Как вы думаете, выжить реально?
Девятое августа
Дьявольские конторы или Как русские границы проходили
Дьявольские конторы или Как русские границы проходили
Не ждите, что в этот раз Шинечка будет блистать многословием – первая часть порядком времени сожрала и много места, да и, по чести сказать, мало что можно рассказать о том, как мы ехали в поезде.
Десять минут перед сном Шинь настойчиво сверлила взглядом выделенную ей нижнюю полку (Анимей и Света четко заявили, что спят наверху, я понимаю их коварный план: верхние полки засидеть сложнее!), сопела насквозь прогаймориченным носом и судорожно думала, что все будет очень плохо, с попыткой отвлечься на простое и незамысловатое: на спаривание в выделенных условиях кого угодно с кем угодно. Абстрактные кто угодно меня не вдохновили, а вот одна А и одна И – вполне. В дальнейшем успокоения и разгрузки впечатления ради Шинь банально впихивал двух дылд в те же конструкции, куда попадал сам, чтобы посмотреть мысленно на их реакции. Перед сном у меня было минут шесть здорового хихиканья под монотонное «тук-перетук» поезда при виде Алукарда, пытающегося куда-нибудь впихнуть конечности. Интегре, к слову, было проще: Анимей-то поместился, а в нем без пяти два метра!
Но это я отвлеклась, а оно неинтересно ни в одном месте. Так что вернемся к вкусному.
У моей конторки есть сестра. Ее зовут Таможня. Когда-то она обреталась под теплым крылышком Налоговой и даже частично делила законодательство с ней. Потом кому-то что-то куда-то попало, и сестер разделили не только на два домика, но и на два кодекса. И вот именно из-за этого семейного несчастного разделения и близости сфер Шинечка отчего-то очень тепло относится к пограничникам-таможенникам и прочей братии. Хотя да. Шесть утра – это бесчеловечно.
Всякий, кто ездил в поезде, знает это погромыхивание ключа-трехгранки, которым обычно долбятся в дверь купе. Ну мы чего, мы люди простые. Правда, сопоставить произнесенное: «Откройте, пожалуйста, граница», - с реальностью получалось плохо. Настораживаться по идее надо еще на слове «пожалуйста» - да чтоб погранцы, да пожалуйста, да в шесть утра! Но мы просто потянулись на автомате за паспортами и сделали лица хоть немного более похожими на себя же в черно-белом формате три на четыре перед лязгнувшей дверью. И прифигели.
Россия – какая-то очень странная страна. Мисс Вселенная у нас была из МВД. А самые красивые девушки, видимо, обитают в Таможне. За дверью обреталась очень усталая, очень вежливая и фантастично прекрасная девушка-блондинка с синющими глазами, длинными ногами в брюках со стрелочкой и угрожающего вида аппаратиком для проставления штампов.
- Предъявите, пожалуйста, документы, - томно выдохнула она, прикрыв глаза. И реснички затрепетали. Лично я кивнула больше на автомате, поразившись тому, что она вообще тут делает с таким ростом и лицом.
- Наркотики, алкоголь, оружие? Декларировать что-нибудь будете? – вопросила она, умоляя меня взглядом, чтобы я ничего не декларировала и спокойно уже без лишнего шпионажа провезла весь боевой арсенал Чечни через границу.
- У нас есть ведро с мороженым, - брякнула я, толком не подумав и покосившись в сторону подозрительно что-то вытворяющего в пакете с едой ведра. Несмотря на ранний час, мой юмор был оценен – усталой настолько улыбкой, что мне даже как-то совестно стало.
Сверка заспанных мордов прошла без проблем, мировых террористов в нас не узнали, пожалели и даже не стали поднимать с полок для проверки сумок и трусов.
- Счастливого пути, - улыбнулась нам фея напоследок и выпорхнула из купе, прикрыв за собой дверь.
«Однако, сервис», - подумала Шинь и грохнулась обратно на потрясающе мягкую подушку. Сон сморил снова.
Десять утра. Снова ключ-трехгранка! Какое восхитительное упорство! На этот раз, изобразила живую тушку Шинь самостоятельно, открыв дверь пограничнику. Пограничнице. И во второй раз прифигела, выронив остатки понимания.
Брюнетка. В форменной мини-юбке. С нежным овалом личика и карими глазами в пол-лица. «У них тут дефиле на РЖД, что ли?» - прифигевше подумала мятая я в растянутой красной майке.
- Граница, предъявите, пожалуйста, документы, - с очаровательным украинским акцентом (именно очаровательным, а не тем мерзопакостным «гэ») пропела таможенница, забирая паспорта и миграционные перечеркнутые во всех местах в вялых попытках перед сном заполнить карточки. – Счастливого пути, - и снова нам даже прикрыли дверь. Кажется, не я одна жалела о том, что фотоаппарат где-то в очень глухих дебрях сумки.
- Если нас разбудили, то давайте завтракать, - безапелляционно заявила Света, совершенно невообразимым в финтовости образом спрыгивая с полки (залезала она примерно так же, всякий раз норовя на меня грохнуться), - у меня есть колбаса и сыр, – произнесла она, надевая очки, - и мы обязаны это съесть.
- У нас есть ведро с мороженым, - заспанно проговорила Салкарда, мягко потягиваясь, как вы думаете, что там завелось за эту ночь?
Тут бы пронзительную музыку в лучших традициях Кинга и крупный план этого запотевшего (нет уж, скорее обделавшегося) ведра.
- Вы повезли с собой мороженое? – выразительно сделала Света лицо так, как только она это умеет (описать невозможно, можно ощутить лишь всю свою ничтожность).
- И йогурты, - неловко помявшись, сообщила Салкарда. – Двенадцать штук.
Даже думать не хочу, что о нас подумали.
Днепр-Днепр-Украина или Как русские ехали долго и со вкусом
Большая часть еды, включая колбасу двух видов и сыр, была съедена за первым завтраком. Русские – народ параноидальный. Взращенная в совке хомячковая запасливость и полная уверенность, что Голод был, есть и будет вместе с Лениным, передается в нас генетически. Иначе трудно объяснить четыре туго набитых пакета со жратвой под столиком. Да, мои друзья оказались так же запасливы, как я сама.
Пресловутое, заявленное в качестве культурной ценности веселому собирателю бумажек на украинской границе, действительно мутировало. Пахнуло шоколадным духом из пластмассовых глубин, жадно чавкнуло ложечкой, заглотив ее поглубже, и оказалось… шоколадным муссом с кусочками шоколада.
- Съедабельно, - постулировала Шинь. И на двоих со Светой приговорила несчастную еду к перевариванию, наперегонки вычерпывая ведерко и ловя настоящую, не пластмассовую и не соевую шоколадную стружку.
Были бутерброды, шоколад, чипсы и все то полуфабрикатное разнообразие, которым может поразить стол среднестатистического москвича. В твердой уверенности (видимо), что нас голодом будут морить еще очень долго, мы как-то быстро, то ли из экономности, то ли потому что жаба душила расставаться в случае чего, расправлялись со всем, что выметалось щедрой рукой в порядке убывания срока годности на крохотный столик, у которого ножка подгибалась и потрескивала. Разговора почти не было, он весь такой уютно-ленивый, на уровне «колбаска-вкусная-мыр», не тек даже, а с трудом толкался в воздухе: зачем разрушать идиллию? Поедающий человек, как правило, молчалив, его отвлекать нельзя. К тому же если у него какой-то очень правильный поезд с мягким бельем, работающим в жару кондиционером и шестью розетками в вагоне.
Вторая побудка тоже не способствовала оживленной беседе на философские темы: очень быстро всех окружающих заклонило в сон. Откуда-то сверху (не из глюков ли?) донесся вкрадчивый «Як-цуп-цоп», оказавшийся очередным творением фирмы Sony из игры-эмулятора по… вокалоиду. Этот электронный Як-цуп-цоп в электронно-японско-колоритном исполнении девахи с зелеными волосами по имени Хацунэ Мику, подчинявшейся не желавшему спать Анимею, игравшему все свободное от болтовни и экскурсий время на PSP, стал своеобразным гимном поездке. Спать захотели? Ну тогда ябари ласдэн ландэ яло вам, дорогие дамы! Да только спалось под это все равно неплохо, а хоть и пела эта «Хацунэ» отвратненько, танцевала и попой вертела вполне себе.
А за окном – гарна Украйна. Что там на ней?
А все то же. Как не отгораживайся, не открещивайся и не обплевывай Россию из-за Днепра, а что там, что тут – одно и то же, только сквозь странную призму непонимания преломленное. Простор? Да все тот же. Небо? Да такое же, лазорево-голубое и облачно-смурное. Дома? Найди сто отличий между теми и этими синими облезшими избушками и спальными районами Москвы и Киева.
- А мы точно куда-то уехали? – мечтательно спросила Шинь, глазея в окошко.
Украина, которая виделась сквозь щелки в веках, была дразнилкой для всех. Еще не гористая, но уже не степь. Насквозь половинчатая, прыгнувшая на нас Киевом, подразнившая сорок минут на стоянке («Ну вот, блин, я единственный раз в жизни на расстоянии вытянутой руки от Нефер, а просигнализировать ей не могу!»), разлившаяся до горизонта широченным Днепром и понесшаяся дальше, она не показала нам ни одного леса, зато дала тонкий намек на предстоящие Карпаты круто ныряющими к крохотным ниточкам-речкам холмами. Вот когда проклянешь неправильный фотоаппарат и скорость движения поезда! Но Украина Украиной – позволить себе проспать подобное, в общем-то, не слишком завораживающее и дух перехватывающее зрелище мы себе могли. И позволили.
- Кто куда, а я баиньки, - извиняющимся тоном пожаловалась Шинь, прячась под беленьким одеяльцем, задаваясь мыслями, вслух не озвучиваемыми в приличном обществе.
- Я тоже, - Салкарда очень быстро и солидарно ретировалась носом к своей стенке.
«Таких умилительных студентов на границе не шмонают», - почти пустила сладкую слезу насквозь нехорошая я, прежде чем уснула.
Украина снова явилась глазам только к вечеру – все теми же холмами. Но до того еще часа три сна и бодрого тыдым-тыдыма на рельсах.
Цеховая солидарность или Как русские байки в поезде травили
Семь часов вечера. Кто толкнул Шиня в бок? Сгинь, совесть! Ан нет, не сгинула. И где мой почетный чепец с бубенчиками?
Знаете, что было страшнейшим из всех кошмаров? Перспектива «несрастания», когда в очень тесном пространстве оказывается куча если не откровенно враждебных, то совершенно безразличных и натянуто улыбающихся людей. Как правило, в таких случаях есть смертник, который должен либо всех развеселить и сплотить, либо взбесить и сплотить уже через это. Априори полагалось, что прыгать перед всеми зайцем – это шиньская прерогатива. Вышло все несколько иначе.
Процесс «срастания» как-то мелькнул, мигнул и незамечено пропал. Я так и не поняла, в какой именно момент мы начали мило болтать и шутить на совершенно равных половинках, не перетягивая друг на дружку одеяло. Люди, до того знакомые весьма поверхностно или не знакомые вообще, начали присматриваться и пристраиваться, готовясь окончательно «сщелкнуться» в единую мозаику.
- Да ты говорить умеешь! – воскликнула в какой-то момент Света в адрес Анимея, которого видела только на моем дне рождения. За три часа ни слова не сказавшего.
В одном купе – один экономист, один юрист и два юрофина. Опасная взрывная и до тошноты въедливая смесь людей, умеющих и любящих придираться ко всему… нет, это я вру. Это я про женский контингент. Анимей в основном прислушивался к нам и все насиловал Хацунэ, периодически посмеиваясь. А что, разве не найдется, над чем посмеяться, у российских цивилистов? Да вы смеетесь!
Истории про пески Калмыкии, сбегающихся «по звонку» на переписывание закона о предоставлении налоговой декларации депутатов Госдумы, регионального поставщика «Роллтонов», мост Октябрьской Железной Дороги, француза и российскую действительность, «национальную традицию» внебюджетных фондов и вексельно-карусельную схему… продолжать не буду – эти слова ласкают слух только тем, кто хоть немного сечет в праве. Остальные пассажиры, как мне кажется, изрядно были перепуганы бесконечными байками о налоговых проверках, вешающихся бухгалтерах, смеющихся юристах и переписываемых кодексах. Я прямо-таки видела их глаза и мысли о том, что под личинами милых студентов с копейками в кошельках – накачанные ботоксом до выпученных глазок воротилы от мира юриспруденции (омг, да вы бы рассказ Салкарды о «деле-с-домом», которое она сейчас ведет, послушали – и не о таком бы подумали). Украина таинственно подавилась на ближайшем перроне варениками, так нам и не проданными, обиделась и ушла в тенечек – дали верхний свет, мы свое отхохотали над очередными «кассовыми лентами», изъятыми для проверки (смотрим правки НК РФ от 2005 г.), посмотрели фотографии Ханты-Мансийска с самыми красивыми статуями в металле из всех мною виденных (серьезно-серьезно, это вам не Церетели, вы б видели того волка!) и, кажется, переступили ту ступеньку в общении, которая отделяет разговоры о погоде от реальной заинтересованности.
Здесь хочется дать небольшое лирическое отступление. О Салкарде, Свете, виртуалах и реалах.
С Анимеем у меня никогда не возникало проблем в общении. А у вас возникли бы проблемы в общении с человеком, которого вы знаете с месяца? Вот и я о том же – он для меня всегда прост и понятен.
А что есть дальше? Есть Света, которая то ли и есть Вселенское Зло под личиной такого кавая, который укладывает всех отаку к ногам одной улыбкой, то ли просто человек с очень хорошим чувством юмора, то ли экспериментатор непонятного толка – за два года учебы и соседствования по восемь часов под одной крышей за одной партой, я так и не разобралась в этом человеке. Учитывая ее паранойю (а кто заразил меня, по-вашему, мыслями о сходящем с рельсов поезде?) и некоторые туманно-неопределенные угрозы в адрес меня и вообще – я начинала опасаться кинжала под лопатку еще в день ее согласия на поездку. Как оказалось – напрасно. То ли я лучше, чем кажусь, то ли Света терпеливее, но мы друг друга не убили и не возненавидели. И даже больше – мне позволяли безнаказанно мацать и каваить самого няшного из всех возможных персонажей сериала «Четверо Русских на отдыхе». А вот вам и не дали помацать Свету, завидуйте, Смертные! Разве что кое-что новое: Света замечательный сосед и прекрасный собеседник именно тогда, когда это остро необходимо. Редкостная интуиция, верно?
И последний пункт меню на сегодня. Салкарда. Таинственный гость из таинственного места, не побоявшийся меня-сомнительной и Румынии примерно такой же.
Сразу скажу – не верьте ей! Ее Виртуал вам нагло солжет и не передаст и сотой части той доброты, искрометности и очаровательности, которой обладает этот человек в реальности. Не верьте, езжайте в Ханты, тащите в Москву – знакомьтесь только лицом к лицу! Весь глубокий ум, красота и уместность (да, вот такой человек, совершенно всегда и всюду уместный, идеально вписывающийся и подходящий) откроются вам только в момент знакомства. А как она жалеет! Как утешает! Чувствуешь себя очень любимой (это сестринский стаж сказывается, да?) и очень быстро успокаиваешься.
А теперь к нашим баранам. К пошлым подарочкам, то есть.
Почему при наступлении темноты из Шиня вылезает наружу Пошляк? Он вываливается и занимает собой все отведенное место. И вполне мирно-туповатый Шинь вдруг становится социально опасным, посверкивая глазками и хорошо поставленным голосом выдавая вслух такое, отчего нервические взрослые прячутся под полки? Кажется, тогда, взрывами хохота после рассказа о Зорин/Максвелле, Аптекарской Резиночке и принудительной кастрации, мы окончательно запугали весь пронзительно тихо улегшийся спать вагон поезда.
- Я знал тебя милой девочкой с двумя хвостиками! В кого ты мутировала?! – подозрительно пробормотал единственный мужчина в нашей компании, когда сумел разогнуться от живописаний всего того, на что способен шиньский мозг (о-о-о, он способен на многое, а вот здесь место смайлику, двигающему бровями).
- В монстра с тентаклями, - кривозубенько улыбнулась Шинь, по-своему довольная нарочитым сопением всех засыпающих в вагоне. – А вот теперь и поспать можно, - провозгласила я, заползая под одеяло.
Минутой позже, когда свет погас, глубоко задумчивый голос меня-любимой прорезал ночную мглу и тишь в последний раз, подарив вагону еще несколько нервных иканий:
- Как вы думаете, а Интегра головой о полку стукаться в «Наезднице» не будет?
И не надо корчить морду и делать страшный нос. Лучше иметь буйство гормонов, чем быть фригидным бревном! На этом и закончим отчет о первом поездочном дне.